— Живее подними
ей юбки, сейчас я отделаю эту тварь!
Я бросилась к ней, оголила бесчувственное тело и положила его к себе на
колени, подставив соблазнительный зад распутнику, который, не мешкая,
вломился в заднюю норку с такой силой, что несчастная мгновенно пришла в
себя.
— Где я? — пробормотала она, открыв глаза. — О Боже, что со мной
происходит?!
— Потерпите, дорогая, — довольно холодным тоном произнесла я, — это
будет продолжаться недолго, пока мы не получим все, что нам требуется.
— Но это чудовищно…
— Разве ваш муж не занимался с вами такими делами?
— Никогда! Клянусь, ни разу в жизни! Я дрожу от ужаса…
— Дрожите, мадам, дрожите, — буркнул жестокий Нуарсей, продолжая
содомию, — только не мешайте мне.
Но миниатюрная красотка не переставала извиваться и кричать изо всех
сил:
— Отпустите меня! Это насилие, чудовищное насилие!
— Ах ты тварь, будь ты проклята! — взревел Нуарсей, схватил пистолет и
приставил его к виску нашей гостьи. — Еще одно слово, и я вышибу тебе мозги.
Только тогда несчастная поняла, что сопротивление не имеет смысла. Она
сникла и опустила голову на мою грудь, заливая ее слезами; я щипала ей
живот, вырывала на лобке волосы, словом, причиняла ей такую невыносимую
боль, что Нуарсей, зажатый, как в тисках, в маленьком анусе, почувствовал,
как вскипает его сперма. Он из-под низу схватил ее за обе груди, с силой
стиснул их, бедняжка закричала от боли, и он извергнулся. После этого я села
на ее очаровательное, залитое слезами лицо и в свою очередь получила
огромное удовольствие. Эта сцена воспламенила Нуарсея, орган его поднялся, и
он присоединился к нам. Мне пришлось передвинуться ниже, а распутник вставил
член в рот мадам де Вальроз и заставил ее сосать его; первой ее реакцией
было отвращение, смешанное с негодованием, однако в следующий момент она
повиновалась. Какая это была сладострастная группа! Я сжимала бедрами бедра
Вальроз, Нуарсей наслаждался оральным совокуплением и сверлил языком мое
анальное отверстие. Некоторое время спустя я залила соком влагалище моей
наперсницы, Нуарсей сбросил сперму в ее рот, и мы поднялись.
— Ну вот, — сказал Нуарсей, вновь обретя прежнее хладнокровие, — теперь
вы наставили мужу рога, а как насчет того, чтобы спасти ему жизнь?
— Но спасет ли это его, сударь? — спросила заплаканная женщина своим
сладким и печальным голосом. — Вы уверены, что это ему поможет?
— Клянусь всем, что есть во мне святого, — торжественно заявил коварный
злодей. — И если я окажусь не прав, я не буду настаивать на том, чтобы
повторить наши сегодняшние забавы.4 Приходите сюда завтра утром, мы вместе
пойдем к судье, вы подпишете заявление о виновности вашего супруга, а на
следующий день он будет с вами.
— Нуарсей, — прошептала я на ухо чудовищу, — я восхищена вашим
упорством и вашей стойкостью в злодействе даже после того, как утихли
страсти.
— О чем ты говоришь? — пожал плечами Нуарсей. — Ты видела, что я
получил удовольствие, а ведь тебе, должно быть, известно, что всякий мой
оргазм означает смертный приговор.
На том мы и расстались. Мадам де Вальроз, которую я проводила до дома,
на прощанье умоляла меня проявить участие в ее деле, и я обещала со всей
искренностью, с какой дают обещания надоевшей уличной девке. На следующий
день она сделала свое заявление в суде, а еще через день Нуарсей так ловко
повернул процесс, что бедную женщину объявили сообщницей и повесили рядом с
колесом, на котором умирал ее муж с переломанными костями. Мы с Нуарсеем из
окна любовались этим зрелищем и неистово ласкали друг друга. Если хотите
знать, приятен ли был мой оргазм, отвечу, что давным-давно я не испытывала
такого сладостного извержения. Сострадание подсказало Нуарсею попросить об
опеке над осиротевшим ребенком, он получил ее, изнасиловал девочку и спустя
двадцать четыре часа вышвырнул ее на улицу почти без одежды и без единого
су.
— Это много лучше, чем убийство, — назидательно сказал он мне, — ее
страдания будут продолжаться очень долго, столько же буду радоваться я как
их главный виновник.
Тем временем аббат Шабер подыскал для меня все, что было мне нужно.
Через неделю после возвращения в Париж я переехала в городской особняк, и вы
знаете, насколько он роскошен; еще я купила вот это поместье, где сегодня
имею честь принимать вас, друзья мои. Оставшиеся деньги я вложила в разные
предприятия и, завершив свои финансовые дела, обнаружила, что мой годовой
доход в грубом исчислении составляет четыре миллиона франков. Пятьсот тысяч,
отобранных у Фонтанж, пошли на украшение моих домов, и я надеюсь, вы отдали
должное моему вкусу. Затем я позаботилась об удовлетворении своей плоти: я
укомплектовала несколько женских сералей, наняла тридцать лакеев, подобрав
высоких и крепких молодцев с приятными физиономиями и выдающихся размеров
членами, а об их услужливости вы и сами знаете. Кроме того, в Париже на меня
работают шесть опытных и ловких сводниц, и когда я наезжаю в город, я три
часа в день провожу в их заведении. Они ищут для меня лучший товар по всем
провинциям, и вы, наверное, успели убедиться в его безупречном качестве.
Короче говоря, я осмелилась бы предположить, что мало на свете женщин,
которые могут похвастаться столь роскошной жизнью, и несмотря на это я никак
не могу успокоиться: я считаю себя бедной, мои желания намного превышают мои
возможности; будь у меня средства, я бы тратила в два раза больше, и я
готова перевернуть землю, чтобы увеличить свое состояние.
После того, как моя жизнь вошла в нормальную колею, я послала служанку
привести из Шайло мадемуазель Фонтанж. Щедрая Природа сполна одарила ее
красотой; если вы закроете глаза и представите Флору, все равно этот образ
будет жалким подобием этой необыкновенно грациозной и привлекательной
девушки. Мадемуазель Донис шел восемнадцатый год, ее золотистые волосы, если
их расчесать, ниспадали почти до самого пола, ее светло-карие глаза
отличались несравненной выразительностью, теплыми искорками в них светились
и любовь и сладострастие, ее прелестный ротик, казалось, открывается только
для того, чтобы еще сильнее подчеркнуть ее красоту, а безупречные зубы
напоминали жемчужины в окружении ярких роз.