Меня настолько восхитил этот
«дезабилье» {Откровенный наряд, граничащий с его отсутствием.}, что я тут же
велела надеть на себя такой же. Между тем церемония началась.
Его святейшество поднял руку, и его юные боевые помощники, ожидавшие на
ступенях, бросились исполнять приказ, понятый ими без всяких слов. В ту же
минуту на помост поднялись три девушки. Папа сел одной из них на лицо,
насадив свой анус на ее высунутый язычок, вторая взяла в рот его член,
третья начала щекотать ему яички; я устроилась так, чтобы Пий VI мог осыпать
похотливыми поцелуями мой зад. Когда освятили гостию, прислужник принес ее
на помост и почтительно возложил на кончик папского фаллоса, и в тот же
момент этот отъявленный содомит, приподнявшись, одним толчком вогнал ее в
мой задний проход. Нас окружили шестеро девушек и шестеро очаровательных
юношей; один, самый красивый из них, ласкал мне влагалище, а его член
массировала одна из девушек. На меня скоро нахлынула горячая волна
сладострастия; вздохи, стоны, богохульные проклятия Браски возвестили о
приближавшемся экстазе, ускорили мой оргазм, и мы оба изверглись, испуская
крики восторга. Меня содомировал первосвященник, в моем заду покоилось тело
христово, и вы, друзья мои, легко представите себе мое наслаждение! Мне
кажется, никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Мы в истоме
откинулись на тела лежавших на помосте небесных созданий. Первая церемония
завершилась.
Святому отцу требовалось восстановить силы: Браски не захотел
приступить к истязаниям, пока вновь не почувствует твердость в чреслах.
Двадцать девочек и столько же мальчиков принялись возвращать его к жизни, а
я созвала десятка три юношей и заставила их ласкать меня со всех сторон,
взявши в обе руки два члена. Браски наблюдал, как я предаюсь этим изощренным
удовольствиям, подбадривал меня и давал советы. Вслед за тем отслужили
вторую мессу; на этот раз облатка, доставленная на помост на кончике самого
прекрасного и внушительного члена, была введена в задницу святого отца,
который мгновенно ощутил в себе прилив сил, выстроил перед собой множество
задниц и снова овладел мною.
— Прекрасно, — произнес он, весьма удовлетворенный, совершив несколько
глубоких погружений, — я опробовал копье, теперь можно начать главную
церемонию.
И дал сигнал к первой казни. К. нам подвели восемнадцатилетнего юношу;
Браски расцеловал, обласкал, обсосал его и объявил, что тот будет распят
вниз головой, как святой Петр. Юноша выслушал приговор со стоическим
мужеством и так же стоически выдержал пытку. Пока забивали гвозди, я ласкала
Браски. А как вы думаете — кто орудовал молотками? Вот именно: те самые
священники, которые только что служили мессу. Прибив юношу к кресту, они
прикрепили деревянное сооружение к одной из увитых спиральной резьбой колонн
алтаря св.
Прибив юношу к кресту, они
прикрепили деревянное сооружение к одной из увитых спиральной резьбой колонн
алтаря св. Петра, и мы занялись пятнадцатилетней девочкой. Пока папа
совершал с ней содомию, я беспрерывно ласкала ее; потом она была приговорена
к жесточайшей порке и к повешению на второй колонне.
Наступил черед четырнадцатилетнего мальчика, которого Браски после
ритуального акта пожелал собственноручно подвергнуть самым ужасным унижениям
и истязаниям. Только в те минуты я поняла до конца, что представляет собой
этот негодяй. Очевидно, надо взойти на трон, чтобы довести бесстыдство и
жестокость до высших пределов: безнаказанность злодеев, увенчанных диадемой,
приводит их к таким извращениям, о которых и мечтать не смеет простой
смертный. Обезумев от вожделения, монстр в конце концов вырвал сердце
ребенка из груди и сожрал его на глазах остолбеневших зрителей, извергая из
себя потоки дьявольской спермы. Итак, у нас осталась последняя жертва —
молодая беременная женщина.
— Займитесь этой тварью, — кивнул в ее сторону Браски, обращаясь ко
мне, — я отдаю ее судьбу в ваши руки. Мне не следует больше доходить до
кульминации, но тем не менее я с удовольствием посмотрю, как это будете
делать вы. Злодейство всегда забавляет меня, в каком бы состоянии я ни
находился. Так что не щадите ее.
— Чей это ребенок? — спросила я, когда несчастная поднялась на помост.
— Одного из любимцев его преосвященства.
— Он оплодотворил тебя на глазах своего господина?
— Да, мадам.
— А где отец ребенка?
— Он здесь. — Женщина указала на стоявшего поодаль юношу.
Я повернулась к нему и строго произнесла:
— Ты должен извлечь то, что в нее посеял. Вот тебе нож, приступай
немедленно, если не хочешь испытать его на себе.
Удрученный малый тем не менее сделал все, что я велела; каждый удар
кинжала извергал из меня приступ оргазма, и я успокоилась только тогда,
когда все тело бедняжки превратилось в сплошную кровавую рану и когда
опустели мои семенники.
Когда все закончилось, мы с Браски отправились в опочивальню: распутник
пожелал, чтобы я провела с ним остаток ночи.
— У вас удивительно твердый характер, — сказал он, когда мы остались
одни, — мне очень нравятся жестокие женщины, и я уверен, что ни одна из них
не сравнится с вами.
— Княгиня Боргезе превосходит меня, ваше преосвященство, — скромно
отвечала я.
— Отнюдь, — возразил папа. — Она постоянно терзается угрызениями
совести. Через неделю, — продолжал он, — я даю обещанный вам обед, на нем
будет присутствовать княгиня и оба ваших приятеля-кардинала. Поверьте, я
говорю со всей искренностью, дорогая, что надеюсь совершить вместе с вами
ужасы, которые превзойдут сегодняшние наши развлечения.