Таков мой главнейший принцип.
Я видела, что Сен-Фон ждет моего ответа, и сказала:
— Знаете, мой господин, то, что вы узнали обо мне и о моем характере,
мне кажется, служит достаточным доказательством, что я вас не разочарую;
гарантия тому — мой собственный интерес и мои вкусы. Природа вложила в меня
те же самые страсти, которыми одарила вас, мы с вами мыслим одинаково, и
тот, кто разделяет ваши взгляды, обязательно будет служить вам намного
лучше, нежели тот, кто повинуется вам из желания польстить, а не ради себя
самого: дружеские связи и общие интересы — вот, по-моему, идеальные узы,
которые связывают мужчину и женщину, тем более, такую как я.
— Что до дружеских связей, Жюльетта, лучше о них и не вспоминать, —
очень резко проговорил министр. — Я считаю это чувство таким же пустым,
таким же призрачным, как и любовь. Фальшиво все, что исходит из сердца, со
своей стороны я верю лишь в ощущения, верю только в плотские привычки… в
поиск самовыражения, в возвеличение своего «эго», в свой собственный
интерес. Собственный интерес — это единственное из возможных человеческих
отношений, в которое я верю больше всего, поэтому-то соглашение, которое я
собираюсь с вами заключить, должно быть для вас исключительно выгодным.
Вкусы формируются уже после, как оболочка на костяке эгоистического
интереса, — все это так, но вкусы — это фикция: с годами они меняются,
иногда случается, что человек перестает следовать им, но никогда он не
оставит свой интерес. Ну, а теперь давайте подытожим ваше скромное
состояние, мадам. Нуарсей обеспечил вам годовую ренту в десять тысяч ливров,
еще три тысячи вы получили от меня и двенадцать у вас было, значит, это
будет двадцать пять, и вот вам еще двадцать пять. Так что мы имеем?
Пятьдесят? Пятьдесят.
Министр не без удовольствия смотрел, как я простерлась перед ним ниц, и
когда я выразила ему самую нижайшую благодарность, он велел мне сесть и
внимательно выслушать его.
— Я, так же как и вы, Жюльетта, отлично понимаю, что с такими скудными
средствами нечего и думать о том, чтобы оплатить два приличных ужина в
неделю, тем более — нечего мечтать о том, чтобы содержать дом, который я
приказал вам снять; следовательно, я дам вам миллион на расходы, только
имейте в виду, что эти ужины должны быть не сравнимы ни с чем по роскоши;
там должны подаваться самые изысканные блюда, редчайшие вина, экзотические
фрукты и дичь, и вся эта роскошь должна дополняться громадным количеством:
даже если ужин будет рассчитан на нас двоих, пятьдесят блюд — это, конечно
же, будет слишком мало. За жертв вы будете получать поштучно, по двадцать
тысяч, и это не так уж и много, учитывая требования, которым они должны
удовлетворять. Прибавьте к этому еще тридцать тысяч франков премии за каждую
высокопоставленную особу, которую вы уничтожите собственноручно, а их будет,
если считать грубо, человек пятьдесят каждый год, то есть данная статья
принесет вам полторы тысячи, к которым я добавлю двадцать тысяч ежемесячно
на жалованье прислуге.
Прибавьте к этому еще тридцать тысяч франков премии за каждую
высокопоставленную особу, которую вы уничтожите собственноручно, а их будет,
если считать грубо, человек пятьдесят каждый год, то есть данная статья
принесет вам полторы тысячи, к которым я добавлю двадцать тысяч ежемесячно
на жалованье прислуге. Если я не ошибся в подсчетах, мадам, всего получается
в год шесть миллионов семьсот девяносто тысяч, прибросим еще двести десять
тысяч на карманные расходы и прочие забавы и безделушки и округлим до семи
миллионов, из которых вы можете оставить себе пятьдесят тысяч в соответствии
с нашим договором. Что вы на это скажете, Жюльетта?
Подавив в себе небывалое и радостное волнение, а более всего — обуявшую
меня алчность, я некоторое время молчала, покусывая губы и делая вид
глубокого раздумья, потом осмелилась и обратила внимание министра на
некоторые факты, а именно: обязанности, которые он на меня возлагает, столь
же обременительны, сколь велики деньги, которыми я буду располагать, и мне
бы очень хотелось, чтобы он никогда и ни в чем не имел разочарования; но мне
кажется вполне возможным и даже вероятным, что огромные расходы, которые у
меня будут, намного превысят имеющиеся в моем распоряжении средства и что,
помимо всего прочего…
— Можете не продолжать, — прервал меня министр, — я прекрасно понял
ваши иносказания, и вы убедили меня, что постоянно имеете в виду свой
собственный интерес. А это как раз то, что мне надо, Жюльетта, ибо теперь я
знаю, что служба ваша будет безупречна. Ни о чем не беспокойтесь, мадам, у
вас будет десять миллионов в год, ведь нам не пристало скаредничать.
Безнадежным дураком я считаю того государственного мужа, кто не пользуется
казной государства для своих удовольствий: какое нам дело до того, что чернь
голодает, что народ раздет и разут, если тем самым мы утоляем наши страсти?
Моя же страсть требует безудержных расходов, и если бы я знал, что в жилах
людей течет золото, я бы им всем, не задумываясь, выпустил кровь {По этим
признакам можно узнать таких чудовищ, которые на каждом шагу встречались при
старом режиме и даже олицетворяли его. Автор обещал не приукрасить их, а
изобразить правдиво, и он сдержит свое слово. (Прим. автора)}.
— Вы удивительный человек, — восхищенно проговорила я, — и ваша
философия будоражит мое сердце. В минуту казни вы обнаружили во мне
себялюбие, и, поверьте, что именно им питаются мои вкусы и что мое рвение на
вашей службе будет в тысячу раз больше обязано любовью моей к подобным
удовольствиям, нежели любой другой причиной.
— Я видел вас в деле, — заметил Сен-Фон, — и весьма доволен вашим
поведением. Вы утолили мои страсти, а сердце человеческое не может породить
ничего сладостнее, чем страсти. Человек, который может сказать: «Во мне нет
предрассудков, я преодолел их все; мое влияние делает законным любой мой
поступок, потому что у меня есть все средства для совершения любого
преступления», — так вот, Жюльетта, такой человек — счастливейший из
смертных.