А дальнейший план таков.
1) Я ввожу новый покрой мужского и женского платья, который выставит на
всеобщее обозрение все части тела, вызывающие похоть, в особенности заднюю
часть.
2) По всей стране будут устраиваться спектакли но примеру Игрищ Флоры,
которые проводились в славном Риме и на которых юноши и девушки танцевали
обнаженными.
3) Взамен морали и религии, которые будут упразднены из системы
образования, в светских школах будут изучать чистые и неискаженные принципы
Природы; все дети обоего пола, достигшие пятнадцати лет и не сумевшие к тому
времени найти возлюбленного или возлюбленную, будут очень строго осуждаться,
наказываться, подвергаться публичному позору; будет объявлено, что все юноши
и девушки, не имеющие постоянных половых связей, должны представить
документ, удостоверяющий занятие проституцией, а также отсутствие
девственности в любой форме и в любом месте.
4) Христианство будет навсегда изгнано из страны, во Франции будут
отмечаться лишь ритуальные праздники распутства. Я избавлюсь от христиан, но
не от религии, которую я намерен сохранить, ибо цепи ее полезны и необходимы
для укрепления порядка, о чем я тебе уже говорил. Объект поклонения не имеет
никакого значения, главное — духовенство, его служители, однако я бы
предпочел, чтобы карающий меч суеверия держали в руках жрецы Венеры, а не
поклонники Марии.
5) Человеческое стадо надо держать в ярме, в постоянном угнетении, что
само по себе сделает его бесправным и бессильным, неспособным не только на
то, чтобы добиться господства, но даже покуситься на прерогативы господ.
Привязанные к церковной десятине, как в старое доброе время, простолюдины
будут содержаться так же, как и любая другая живность, и будут свободно
продаваться и покупаться. Только простой люд будет попадать в руки
правосудия, которое будет карать их за малейшие проступки. Владелец получит
право на жизнь и смерть раба и его семьи, и ни одна жалоба раба не будет
рассматриваться в суде. Дорога в школу для него будет закрыта: чтобы пахать
землю, знания не нужны, на глазах землепашца должна быть повязка, ибо свет
всегда опасен. Любой человек, независимо от общественного положения,
которому взбредет в голову смущать народ или, хуже того, призывать его к
бунту, будет брошен на съедение хищным зверям.
6) В каждом городе и в каждой деревне будут учреждены публичные дома,
где посетителей будут ублажать лица обоего пола; число этих заведений будет
пропорционально населению данной местности из расчета, по крайней мере, по
одному мужскому и одному женскому заведению на тысячу жителей, а в каждом
будет три сотни душ, которых будут помещать туда с двенадцати лет и которые
не смогут выйти оттуда прежде, чем им исполнится двадцать пять. Эти
заведения будут финансироваться правительством, и только представители
свободного класса получат право посещать их и делать там все, что им
захочется.
7) Все, что ныне считается преступлением в пылу распутства — убийство
во время оргии, инцест, насилие, содомия, адюльтер и прочее, — будет
наказываться только в том случае, если их совершит представитель касты
рабов.
8) Будут учреждаться награды для самых знаменитых распутниц в публичных
домах, равно как и для юношей, достигших искусства ублажать посетителей.
Тот, кто придумает новый способ наслаждения, будет получать премии и
стипендии, то же самое относится и к авторам наиболее циничных и
непристойных книг, и ко всем либертинам и либертенам, заслужившим всеобщее
признание.
9) Рабы будут жить как илоты у древних лакедемонян. А поскольку
исчезнет различие между рабом и домашним животным, какой смысл наказывать за
убийство первого строже, чем за убийство второго?
— Господин мой, — вставила я, — последний ваш пункт, по-моему, требует
разъяснения. Я хотела бы услышать доказательство, что не существует различия
между рабом и скотом.
— Взгляни на творение Природы, — отвечал этот удивительный философ, — и
суди сама: разве не создала она изначально два разных вида людей? Скажи,
разве у всех людей одинаковый голос, одинаковая кожа или походка, одинаковые
вкусы? Скажи на милость, разве одинаковы их потребности? Никто не убедит
меня в том, что различия эти обусловлены случайными обстоятельствами или
воспитанием и что раб и господин, находясь в чреве матери, неотличимы друг
от друга; я тщательно взвесил все факты и внимательно проанализировал
результаты анатомических исследований и пришел к выводу, что нет никакого
сходства между детьми из двух разных слоев общества. Предоставь их самим
себе и ты увидишь, что ребенок из высшего класса обнаруживает вкусы и
наклонности, совершенно отличные от тех, что имеет отпрыск простолюдина, и
поразишься несходству их чувств и ощущений.
А теперь проведи такое же исследование над животными, более всего
похожими на человека, например, возьми шимпанзе, и сравнив эту обезьяну с
любым представителем низшего класса, ты найдешь невероятное количество общих
признаков. Человек из народа — это просто вид, который стоит на одну ступень
выше шимпанзе, и разделяющее их расстояние, если оно вообще существует,
меньше, чем между ним и человеком из высшего класса. Так для чего эта мудрая
и пунктуальная Природа установила столько различий и оттенков? Неужели,
скажем, одинаковы все растения? Конечно же, нет. Разве все животные обладают
одинаковой силой или похожи друг на друга внешне? Тоже нет. Разве придет
тебе в голову сравнивать жалкий кустарник с величественным тополем, мопса с
гордым датским догом, корсиканскую горную лошадь с одухотворенным
андалузским жеребцом? Видишь, сколько различий в одном только виде, так
почему не признать такие же различия между людьми? Ведь тебе не придет в
голову включить в одну категорию Вольтера и Фрерона {Фрерон (1719-1776),
реакционный автор, ярый противник энциклопедистов и Вольтера.