Таким образом, мне
по душе самые грандиозные, самые чудовищные и самые жестокие злодеяния.
Вот каковы законы Природы, Жюльетта; это единственные законы, которые
она продиктовала, единственные, угодные ей законы, и нарушать их мы не имеем
права. Если же люди придумывают свои, остается лишь посмеяться над их
глупостью, но даже если приходится подчиняться им, мы не должны становиться
жертвой человеческой глупости — мы должны освободиться от предрассудков и не
упускать ни единой возможности мстить за вынужденное унижение самым
изощренным надругательством над придуманными законами. Жалеть следует лишь о
том, что Природа не дала нам столько талантов и столько способностей к
злодейству, сколько нам бы хотелось. Вместо того, чтобы благодарить нашу
неразумную праматерь за то, что она предоставила нам такую куцую свободу для
осуществления необъятных желаний, внушенных ею же, мы должны проклинать ее в
глубине души за то, что она ограничила наши возможности исполнять ее волю.
Мы должны обратиться к ней с такими словами: «О Ты, неразумная и тупая
сила, случайно породившая меня, Ты, которая швырнула меня в этот мир с тем,
чтобы я оскорблял Тебя, зачем Ты вдохнула в мою огненную душу страсть к
безграничным преступлениям и наделила меня такими скудными средствами и
возможностями? Я с радостью готов повиноваться Тебе, ибо Ты требуешь от меня
ужасов — и ужасов жаждет моя душа, — если только я буду иметь силы, которых
Ты, по собственному неразумию, дала мне недостаточно. Даже уничтожив все
создания, населяющие землю, все равно я не выполню своего предназначения,
потому что этим послужу только Тебе, жестокая Мать, между тем как я жажду
отмщения — жажду отомстить Тебе за то, что Ты, движимая глупостью или
коварством, никогда не позволяешь людям воплотить в дела ужасающие желания,
которые Ты в них пробудила».
— А теперь, Жюльетта, — продолжал первосвященник, — я хочу привести вам
несколько примеров, которые покажут, что всюду и во все времена человек
наслаждался разрушением, а Природа — тем, что позволяла ему делать это.
В области Каподимонте существовал такой обычай: если женщина рожала
двойню, муж сразу душил одного из детей.
Всем известно, как обращаются со своими детьми арабы и китайцы: в живых
оставляют примерно половину, остальных убивают, сжигают или топят — главным
образом девочек. Такая же страшная участь уготована новорожденным на
Формозе.
Мексиканцы никогда не отправляются в военный поход, не принеся перед
этим в жертву детей обоего пола.
Японским женщинам позволяется делать аборты, когда они захотят, и никто
не требует от них отчета за их потомство {Наказание матерей за детоубийство
— это беспримерная жестокость. Кто же волен распоряжаться детьми, как не та,
что носила их в своем чреве? Если на земле и существует неоспоримая
собственность, она заключается именно в этом, и в высшей степени неразумен
закон, который запрещает женщине реализовать свое право. В самом деле, как
можно наказывать несчастное создание просто за нежелание продлить свое
существование в потомстве? Но еще более нелепым является обычай казнить мать
за убийство своего ребенка: когда преступление совершается, на свете одним
существом становится меньше, когда оно наказывается — мы лишаемся сразу
двоих.
В самом деле, как
можно наказывать несчастное создание просто за нежелание продлить свое
существование в потомстве? Но еще более нелепым является обычай казнить мать
за убийство своего ребенка: когда преступление совершается, на свете одним
существом становится меньше, когда оно наказывается — мы лишаемся сразу
двоих. Неужели нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это? Ах, как мудры
наши законодатели! И мы до сих пор оставляем эти законы в силе! (Прим.
автора)}.
Во дворце калькуттского короля есть железное кресло, в которое по
праздникам усаживают ребенка, под ним разводят большой костер, и жертва
сгорает дотла.
Римляне никогда не карали смертью за убийство, и императоры долгое
время следовали закону Суллы, который приговаривал убийц всего лишь к
штрафу.
На острове Минданао {Один из Филиппинских островов.} такое преступление
возводится в дело чести; если человек предоставляет доказательство своего
преступления, его зачисляют в категорию мужественных и дают право носить
почетную красную ленту.
У жителей Никарагуа такое право можно было заслужить несколькими
убийствами: требовалось уничтожить семерых, чтобы получить красный тюрбан.
На берегах Ориноко матери топят своих детей в реке, едва те появляются
на свет.
В королевстве Зопит и Трапабания {Древние государства в Африке.} отцы
перерезают горло детям любого пола, когда они им надоедают или начинают
приобретать уважение окружающих.
На Мадагаскаре родители бросают на съедение диким зверям своих детей,
родившихся во вторник, четверг и пятницу.
В Восточной Римской империи отец мог убить ребенка любого возраста,
если тот вызывал его недовольство.
Из некоторых глав Пятикнижия мы узнаем, что отец обладал правом на
жизнь и смерть своих детей.
Законы у парфян и армян позволяли отцу убивать своего сына и даже дочь,
когда они достигали брачного возраста. Такой же обычай Цезарь обнаружил у
галлов. Царь Петр обратился к своим подданным с воззванием, суть которого
заключалась в том, что согласно всем законам — человеческим и небесным —
отец имеет беспрекословное право на жизнь и смерть своих детей и может
осуществлять его без разрешения и в любое время. Как только этот декрет был
обнародован, Петр сразу начал проводить его в жизнь.
Вновь избираемый вождь галласов {Африканское племя, жившее на
территории нынешних Судана и Эфиопии.} должен был доказать свою доблесть
набегом на Абиссинию и, только совершив множество преступлений, получал
право на свой пост. Он должен был грабить, насиловать, калечить, истреблять,
жечь; чем ужаснее были его подвиги, тем больше была его слава.
Каждый год египтяне приносили в жертву Нилу юную девственницу. Когда же
их сердца охватила жалость и они решили покончить с этим обычаем,
благотворные разливы реки прекратились, и Египет столкнулся с голодом.