Поскольку власть становится лишь моральным фактором или фикцией,
пока физической силой обладает народ, правительство может обеспечить свои
функции только непрерывными деспотическими действиями, а до тех пор оно
существует только как голая идея. Если мы хотим подчинить себе других, мы
должны шаг за шагом, постепенно, приучить их к тому, чтобы они видели в нас
то, чего на самом деле нет, в противном случае, они будут видеть нас такими,
какие мы есть, и в этом будет заключаться наше неизбежное поражение.
— Мне всегда казалось, — заметила Клервиль, — что искусство управлять
людьми требует больше коварства, двуличия и обмана, нежели любое другое.
— Вы совершенно правы, — подхватил Сен-Фон, — и причина здесь проста:
вам не удастся подчинить себе человека, пока вы его не обманете. А чтобы это
сделать, надо употребить ложь. Просвещенный человек никогда не позволит
водить себя за нос, следовательно, надо лишить его света, держать в
потемках, оболванить его, а это невозможно без двуличности.
— Но разве двуличность — это порок? — удивилась я.
— Ее скорее следовало бы считать добродетелью, — ответил министр, —
потому что она — единственный ключ, открывающий человеческое сердце.
Невозможно жить в человеческом обществе и быть честным, так как люди
постоянно стремятся обмануть вас, и горька будет ваша участь, если вы не
научитесь обманывать их. Главнейшая забота человека, и государственного мужа
в особенности, заключается в том, чтобы проникнуть в чужие сердца, не
раскрывая своих мыслей. Стало быть, если этого можно добиться только
двуличием, тогда оно есть добродетель; в насквозь прогнившем мире самая
страшная опасность исходит от вашего соседа. Но вообще механизм правления не
может опираться на добро, так как невозможно справиться с преступностью и
уберечься от преступников, если самому не быть таким же, как они. Система,
управляющая развращенным обществом, сама должна быть развращенной;
посредством добродетели, которая по природе своей инертна и пассивна, нельзя
держать в руках активный, жизнеспособный порок: правитель всегда должен быть
энергичнее, нежели его подданные, ведь если энергия всех подданных
направлена на всевозможные преступления, грозящие обществу, как может
справиться с ними вялое и слабое правительство? А что такое предусмотренные
законом наказания, как не те же преступления? Чем в сущности они
оправдываются? Необходимостью управлять людьми. Получается, что преступление
есть один из побудительных мотивов правительства, и я вас спрашиваю, для
чего нужна такая вещь, как добродетель, если совершенно очевидно, что всем
управляет зло? Могу добавить к этому, что для правительства абсолютно
необходимо, чтобы народ был испорчен и развращен, так как чем развращеннее
люди, тем легче иметь с ними дело.
Давайте в заключение рассмотрим
добродетель со всех сторон и убедимся еще раз, что она в высшей степени
бесполезна и опасна.
И Сен-Фон продолжал, обращаясь теперь только ко мне: — Если в тебе до
сих пор остаются какие-то предрассудки относительно этого предмета, я с
удовольствием еще раз избавлю тебя от них, потому что они самым пагубным
образом отразятся на твоей судьбе. В жизни очень важны принципы, и я рад
констатировать, что они у тебя здоровые и надежные, ибо ужасно, когда
человек с врожденной склонностью к злу способен творить его, только дрожа от
страха. Поэтому выслушай меня внимательно, мой ангел, и запомни хорошенько
то, что я тебе скажу. Даже если своими поступками ты перевернешь вверх дном
весь естественный порядок, ты всего лишь реализуешь способности, которые
дала тебе Природа, а дала она их для того, чтобы ты их употребляла в
повседневной жизни, следовательно, Природа не может осуждать их, так как в
противном, случае она бы нейтрализовала вложенные в тебя разрушительные
способности или лишила бы тебя их впоследствии, стало быть, ее задача —
постоянно вдохновлять тебя на них. Поэтому твори любое зло, какое тебе
придет в голову, и спи спокойно. Имей в виду, что любое твое злодейство
никогда не превзойдет и не удовлетворит ожидания Природы, которая
приветствует разрушение, любит его, стремится к нему, питается им; имей в
виду, что ты можешь угодить ей, только следуя ее примеру и занимаясь
разрушительной работой. А если речь зайдет о ее оскорблении, о
посягательстве на ее священные права, так ть! оскорбишь ее только тогда,
когда будешь способствовать созиданию, которое ей ненавистно, или когда
оставишь в покое эту огромную массу человечества, которая представляет для
нее постоянную угрозу. Запомни раз и навсегда, что истинные законы Природы —
преступление и смерть, и только тогда мы становимся верными ее слугами,
когда по ее примеру яростно и безжалостно крушим все, что попадет под руку.
— Верьте мне, Сен-Фон, — ответила я своему любовнику, — что я всем
сердцем принимаю принципы, которые вы мне изложили. Только одно беспокоит
меня: вы говорите, что надо поступать вероломным образом со всеми
окружающими, а что если в один прекрасный день, по какой-нибудь злой иронии
судьбы, вы точно так же поступите и со мной? — — Тебе не следует бояться
этого, — решительно произнес министр. — Я не бываю вероломным со своими
друзьями, потому что в жизни необходимо иметь прочную и надежную опору, но
что со мной будет, если я не смогу положиться на своих друзей? Поэтому вы,
все трое, можете быть уверены, что первым я никогда не сделаю вам зла. Это
объяснить довольно просто: я исхожу из собственного интереса — единственного
правила, которым я руководствуюсь в отношениях с людьми.