Никогда не тронь тех, кто похож на тебя, — вот мой девиз, и ты тоже можешь
подписаться под ним. Герцог знает, что был не прав, когда так сурово
обошелся с тобой, сегодня ему за это стыдно, он и думать перестал об
украденных вещах и даже будет счастлив . увидеть тебя снова. Я беседовал с
ним, и он просил только об одном: чтобы кого-нибудь повесили. Это будет
сделано, он будет удовлетворен, а вместе с ним и мы. Однако я не советую
тебе еще раз ходить к старику: мне известно, что он желает видеть тебя для
того лишь, чтобы разжалобить твое сердце по поводу Любена, а этого делать не
следует. Когда-то этот Любен служил и у меня, он меня немилосердно трахал,
стоил мне кучу денег и настолько надоел, что я не раз подумывал засадить его
за решетку. Теперь он в тюрьме, и мне кажется справедливым, если он там
останется навсегда. Что же касается министра, он очень хочет встретиться с
тобой; это произойдет нынче вечером, когда ты отправишься к нему на ужин. Он
удивительно развратный человек. Порочные ad infinitum {До бесконечности
(лат.).} вкусы, наклонности, страсти, фантазии… Думаю, не стоит
предупреждать тебя об абсолютной покорности — это единственное средство
продемонстрировать ему твою благодарность, что ты, так некстати, собиралась
испытать на мне.
— Моя душа — точная копия вашей, Нуарсей, — с достоинством отвечала я.
— От меня вы больше не услышите ни одного слова благодарности: я поняла, что
вы помогли мне только для вашей же пользы, и мне кажется, от этого я еще
сильнее люблю вас, поскольку вижу, что ничем вам не обязана. Что касается
покорности, об этом можете не беспокоиться: располагайте мною — я ваша раба,
я женщина и знаю свое место и свой удел, имя которому подчинение.
— Да- нет, ты не совсем права, — запротестовал Нуарсей. — Потому что
твой талант, ум и характер ставят тебя неизмеримо выше всяческих форм
рабства. К рабскому сословию я отношу замужних женщин и дешевых шлюх и
исхожу при этом из законов Природы, которая хочет, чтобы подобные создания
пресмыкались и лебезили перед нами, сильными мира сего, так как по ее
замыслу они должны составлять класс слабых особей, но когда, в
исключительных случаях, благодаря талантам, интеллекту, богатству и влиянию,
они попадают в класс сильных, то автоматически обретают права этого высшего
класса, и им становится дозволено все: тирания, угнетение, безнаказанность и
полная свобода творить любые злодеяния. Я хочу, чтобы для меня и моих друзей
ты была послушной женщиной и рабыней, а для прочих — деспотом, и обещаю, что
предоставлю в твое распоряжение все возможности для этого. Ты, Жюльетта,
полтора дня провела в тюрьме и заслуживаешь вознаграждения. Я знаю о твоих
двенадцати тысячах годовой ренты, негодница, которую ты от меня скрыла. Но
это не важно: я был в курсе твоих махинаций, и завтра же ты получишь еще
десять тысяч, а министр просил меня передать тебе вот этот документ: он
гарантирует ежегодный пенсион в тысячу луидоров плюс проценты с капитала,
получаемого с больниц и домов призрения — калеки получат меньше похлебки,
зато у тебя будет больше безделушек; одним словом, это обычная,
распространенная повсюду практика.
Но
это не важно: я был в курсе твоих махинаций, и завтра же ты получишь еще
десять тысяч, а министр просил меня передать тебе вот этот документ: он
гарантирует ежегодный пенсион в тысячу луидоров плюс проценты с капитала,
получаемого с больниц и домов призрения — калеки получат меньше похлебки,
зато у тебя будет больше безделушек; одним словом, это обычная,
распространенная повсюду практика. Если не ошибаюсь, это составит двадцать
пять тысяч в год, не считая твоего жалованья, которое ты будешь
продолжать-получать полностью и в срок. Теперь, радость моя, ты видишь, что
последствия преступления не всегда бывают неприятными: добрые намерения — я
имею в виду твою помощь Любеку — привели тебя в кутузку, а кража в доме
Даннемара станет причиной твоего процветания, ну так что ты теперь скажешь?
Поэтому, Жюльетта, злодействуй, сколько твоей душе угодно: теперь мы знаем
необычайную силу твоего воображения, мы многое от тебя ожидаем и
гарантируем, что любой твой поступок останется безнаказанным.
— Неужели человеческие законы так чудовищно несправедливы, Нуарсей? В
одном тюремном каземате гниет невинная Год, а злодейка Жюльетта выходит из
другого, обласканная фортуной.
— Так и должно быть, таков общий порядок, сладость моя, — рассмеялся
Нуарсей. — Несчастливым суждено быть игрушкой в руках богатых и удачливых,
законы Природы гласят, что одни люди подчиняются другим, и слабый обязан
склонить голову перед сильным. Взгляни на этот мир, на законы, управляющие
им: тирания и несправедливость — вот единственные устои любого порядка, и
его первопричина может питаться только злом.
— Ах, друг мой! — с восторгом сказала я. — Узаконив в моих глазах все
преступления, дав мне в руки все необходимые средства для их совершения, вы
наполнили мою душу блаженством, спокойствием и… исступлением, таким
исступлением, которое я не в силах выразить словами. И вы еще не хотите,
чтобы я отблагодарила вас?
— — За что? Ты ничем мне не обязана. Я люблю зло и всегда буду
пользоваться другими людьми, чтобы творить его. В данном случае, как и
всегда, я законченный эгоист.
— Но должна же я доказать вам свои чувства за все, что вы для меня
делаете…
— Тогда твори как можно больше зла и не скрывай его от меня. . —
Скрывать зло от вас? Никогда! Преданность моя будет безграничной, вы будете
хозяином моих мыслей и всей моей жизни, каждое мое желание будет известно
вам, я буду делить с вами все свои радости… Однако, Нуарсей, я хотела бы
попросить вас еще об одном одолжении: та женщина, приятельница Любена, что
предала меня, — она не на шутку меня разгневала, и я жажду мести. Эту тварь
надо наказать. Вы сможете это устроить и как можно скорее?
— Дай мне ее имя и адрес, и завтра же мы засадим ее за решетку.