Ничтожные создания
вроде тебя годятся только для того, чтобы доставлять удовольствие таким
женщинам, как я.
С. этими словами Клервиль принялась щипать самые нежные и уязвимые
места прелестного тела жертвы, а та испускала пронзительные вопли, которые,
впрочем, тут же таяли во рту распутницы. Пыл ее возрастал с каждой секундой,
она изрыгала самые грязные ругательства, которые больше напоминали
спазматические приступы ярости; она повалила девочку на кушетку, жадно
обследовала ее зад, широко раздвинула ягодицы и вонзила в отверстие свой
язык, потом принялась кусать юное тело; несчастная корчилась, стонала и
кричала все громче и вдруг испустила нечеловеческий вопль, немало
позабавивший мою подругу; она расхохоталась тем грубым хохотом порочных
людей, в котором больше злобы, нежели веселья.
— Ах ты, моя лесбияночка, сейчас я сдеру с тебя всю шкуру, — говорила
она сквозь смех, — клянусь потрохами всевышнего, этот маленький сосуд
вонючего дерьма сейчас превратится в кровавое месиво.
Она взяла связку розог, левой рукой обхватила девочку за грудь и
положила ее животом на свое колено так, чтобы маленький и трогательный в
своей беззащитности зад оказался в самом удобном положении; какую-то секунду
Клервиль сосредоточенно молчала, точно размышляя о чем-то или собираясь с
мыслями, потом, не сказав ни слова, принялась за дело и нанесла около
тридцати сильных, с оттягом, ударов, распределенных с таким искусством, что
скоро каждая пядь свежей трепетно-розовой девичьей плоти покрылась
взбухающими на глазах красными полосками. Вслед за тем подозвала к себе,
одну за другой, остальных девушек, и каждая, повинуясь ее приказу,
поцеловала ее сначала в губы, облизала ей ягодицы, вставила язык в ее задний
проход, где несколько раз повращала им, а в довершение всего каждая
смирительно поблагодарила злодейку за справедливость и сообщила
дополнительные сведения о дурном поведении жертвы. Когда подошла моя
очередь, я расцеловала ее таким же образом, так же, языком, совершила с ней
содомию, попросила наказать девочку по заслугам и разожгла в ней настоящую
ярость. Когда я целовала ее в губы, она велела наполнить ее рот слюной и
мигом проглотила ее, затем вернулась к прерванному занятию, осыпав девочку
градом новых жестоких ударов, которых я всего насчитала сто пятьдесят.
Клервиль приказала всем остальным служанкам облизать зад девочки,
превратившийся в сплошную кровавую рану, и вливать кровь себе в рот, а потом
долго целовала меня в губы своими окровавленными губами. Наконец, она
остановилась и обратилась ко мне:
— Я изнемогаю, Жюльетта, и должна предупредить тебя, что пощады этим
тварям не будет.
После таких слов она оставила свою жертву в покое и в знак
благодарности заставила ее облизать свой анус и свою вагину.
— Очень хорошо, — сказала она, указывая на вторую. — Кажется, сейчас
твоя очередь. Иди же сюда, сука.
Девушка, еще не пришедшая в себя после всего увиденного ужаса, вместо
того, чтобы повиноваться, отпрянула назад. Однако Клервиль, ничуть не
расположенная к великодушию, схватила строптивую за волосы и несколькими
сильными пощечинами призвала ее к порядку.
— Ого, — усмехнулась она, когда вторая жертва разрыдалась, — это мне
нравится больше.
Поскольку вторая девушка — прелестное шестнадцатилетнее создание — уже
имела вполне сформировавшиеся формы, Клервиль стиснула ее груди обеими
руками и держала до тех пор, пока бедняжка не закричала от боли; затем
несколько мгновений страстно кусала их.
— А теперь, — проговорила она, задыхаясь от вожделения, — поглядим на
твою задницу. — Эта часть тела привела ее в полнейший восторг, и прежде чем
обрушить на нее свою ярость, она воскликнула: — Что за чудо, эти щечки!
Покачав, от восхищения головой, Клервиль прильнула к ягодицам,
уткнулась в это чудо Природы и целую минуту сосала отверстие; вслед за тем
перевернула девочку на спину, облобызала ей клитор, потом быстро снова
перевернула на живот. На этот раз она стала бить не ладонью — сжатым кулаком
обрабатывала она хрупкое тело до тех пор, пока оно не стало черно-синим от
бедер до плеч.
— Разрази гром мои потроха! — кричала она. — Я схожу с ума! У этой
стервы самая прекрасная жопка, какую я только видела.
Она взяла розги и с остервенением набросилась на жертву, но после
нескольких первых ударов изменила тактику: теперь левой рукой оттягивала в
сторону одну из маленьких округлых ягодиц, а правой наносила удары, которые
приходились точно по обнажившемуся заднему проходу и по чувствительной
перемычке, разделяющей оба отверстия, так что скоро из промежности девочки
обильно полилась кровь. При этом Клервиль заставила целовать себя в губы и
ласкать анус, этим занялись все четверо: трое служанок и я, однако только
мне она дозволила проглотить свою слюну. Третья жертва испытала все то же
самое, что первая, а четвертая — то же, что вторая, и в конце концов все
четверо были выпороты самым нещадным образом. Когда вся эта сложная
церемония закончилась, Клервиль, прекрасная как Венера в своем экстазе,
выстроила девушек в ряд, пожелав убедиться, что их изящные зады истерзаны в
достаточной мере, и, заметив, что одной досталось меньше остальных, добавила
еще пятьдесят ударов, осмотрела их еще раз и осталась довольна.
— Хочешь, Жюльетта, чтобы я и тебя отделала так же?
— Конечно, — не задумываясь, ответила я. — Как вы могли подумать, будто
я не хочу преумножить вашу радость? Не церемоньтесь, бейте меня, вот вам мое
тело, все мое существо в вашем распоряжении.