— Альзамор, — обратилась к вошедшему Дюран, — эту девочку надо лишить
девственности, а наши гостьи в это время лишат ее кое-чего посущественнее
посредством порошка. Ты в состоянии сделать это?
— Давайте сюда девочку, — мрачно ответил Альзамор. — Я сделаю все, что
смогу.
— Что это за человек? — вполголоса спросила я у Дюран.
— Это старый сильф {Сказочное существо, обитающее в воздухе и состоящее
из него.}, — ответила она, — и посредством волшебного заговора я могу
заставить его исчезнуть. Может быть, вы хотите увидеть, как это происходит?
— Разумеется.
Дюран пробормотала несколько тарабарских слов, и на том месте, где
стоял Альзамор, осталось только облако серого дыма.
— А теперь верните нашего сильфа, — попросила Клервиль.
Снова послышались непонятные слова, — и новое густое облако вернуло
Альзамора обратно. Теперь у сильфа была изумительная эрекция, и с членом
наперевес он подошел к девочке. Он весьма искусно и вместе с тем яростно
приступил к делу и менее чем за две минуты разорвал девственную плеву и
забрызгал кровью всю комнату. В тот же момент Клервиль влила в рот ребенка
зелье, растворенное в мясном бульоне, и маленькая несчастная душа скоро
вылетела из тела. Конвульсии начались моментально. Когда они достигли
апогея, Альзамор овладел ею сзади; ее стоны и вопли стали громче, вид ее был
ужасен. Через шесть минут она лишилась чувств, и сильф придержал свое
извержение до тех пор, пока худенькое тельце не перестало биться. Одним
словом, страдания жертвы были неописуемы; насильник при этом издавал
утробные, не похожие на человеческие, звуки, и его экстаз окончательно
убедил нас в том, что именно этот субъект совокуплялся с нами некоторое
время назад. Снова колдунья произнесла какую-то тарабарщину, и Альзамор
исчез, с ним вместе исчезла и жертва.
После этого Дюран продолжила демонстрацию своих товаров и, показывая
нам яды следующей категории, объяснила:
— А вот это пепел сожженного мяса «энгри», разновидности эфиопского
тигра: действие этого порошка медленное и ужасное и, на мой взгляд,
заслуживает того, чтобы любопытные дамы увидели его здесь же.
— С удовольствием, — оживилась Клервиль, — только испытаем его на
мужчине.
— Какого возраста вы желаете?
— Лет восемнадцати-двадцати.
В мгновение ока в комнате появился юноша приятной наружности,
прекрасного сложения, с превосходным членом, однако в лице его наблюдались
признаки недавних лишений, и у нас не осталось сомнений относительно среды,
в которой наша ведьма выбирала свои жертвы.
— Не хотите ли побаловаться с ним для начала?
— Непременно, — заявила я, — если и вы присоединитесь к нам.
Мне
кажется, он сумеет, ублажить всех троих.
— Что я слышу! Вы хотите посмотреть, как я сношаюсь?
— Решительно хотим.
— Но у меня зверский темперамент, который ужаснет вас.
— Вздор! — процедила Клервиль, прижимая ее к себе. — Покажи все, на что
ты способна, стерва! Ведь ты такая же, как и мы, поэтому давайте начнем
поскорее.
И Клервиль без промедления бросилась на юношу и принялась возбуждать
его. А я, ослепленная прелестями мадам Дюран, глазами, руками, языком
ласкала каждую частичку этого божественного тела. Оно поражало изысканной
симметрией и роскошным совершенством, никогда я не видела такой упругой,
такой ослепительной, такой отзывчивой на прикосновение плоти; никогда не
встречала таких гладких и округлых ягодиц и грудей, излучавших столько
энергии. А какой клитор я ласкала! Ах, этот клитор, этот утес, горделиво и
торжествующе возвышавшийся посреди густой, нежной, манящей к себе
растительности. Признаться, едва увидев это чудо, я преисполнилась
неодолимым влечением к этой женщине и уже обхватила клитор губами, когда
Клервиль, крепко держа юношу, как за поводок, за конец члена, оттолкнула
меня и приготовилась вставить вздувшийся орган во влагалище нашей
обворожительной чародейки, однако та ужасным криком выразила свое
негодование.
— Зачем вы требуете от меня невозможного? Я терпеть не могу сношаться
во влагалище, неужели вы принимаете меня за дешевую потаскуху?
Она сильной рукой оттолкнула юношу, перевернулась на живот и подставила
ему зад. Клервиль примерилась, одним толчком направила член в нужное место,
и он без всякой подготовки, целиком погрузился в этот удивительный анус с
такой легкостью, словно забрался в самую просторную вагину. После чего
гадалка начала извиваться и выделывать невероятнейшие сладострастные
курбеты. Мы с Клервиль добавляли масла в этот священный огонь, массируя,
щекоча, лаская языком, целуя и обсасывая ее влажное от выступившего пота
тело в самых разных местах и употребляя для этого все свое искусство. Я ни
разу не видала ничего более сладострастного, чем поведение этой женщины, ни
разу не слышала таких мерзких и яростных ругательств и бессвязных выкриков,
сопровождавших ее телодвижения и вызванных бешеной страстью. Приближаясь к
кульминации, она вцепилась в наши ягодицы руками и зубами, а когда добралась
до потаенного отверстия, мне показалось, что в меня проник мужской член —
настолько был твердым и длинным ее язык, да к тому же негодница, в
довершение всего, смачно плюнула в мой анус.
— Яду ему! Дайте ему скорее яду! — зарычала она, впадая в экстаз,
который скорее напоминал исступленный бред.
— Ну уж черта с два! — откликнулась Клервиль.