— Ну уж черта с два! — откликнулась Клервиль. — Прежде пусть эта
скотина прочистит нам задницы.
В этот момент Дюран испустила жуткий вопль, и все ее члены судорожно
напряглись, потом она бешено забилась в конвульсиях и сбросила мне в рот —
ибо я в тот момент облизывала ее — такое количество спермы, что горячая
жидкость не уместилась в нем и перелилась через край.
Через минуту Дюран пришла в себя и, отшвырнув юношу, процедила сквозь
зубы:
— Он еще целенький. Не давайте ему кончить, пока не насладитесь вволю.
Мой зад оказался первым, и в него содомит извергнул свое семя,
доведенное до кипения в раскаленных потрохах колдуньи. И я, чувствуя, как
разливается внутри горячая жидкость, глотала сладкий нектар, все еще
выливающийся из влагалища Дюран, чей анус в это время облизывала моя
подруга. После этого мы поменялись с ней местами, и пока юноша содомировал
ее, колдунья заставила его проглотить смертельный яд. Не успел он покинуть
задний проход Клервиль, как у него начались судороги, так что он погиб на
боевом посту, что привело мою подругу в неописуемый восторг, настолько
дикий, что я испугалась, как бы она не отправилась вслед за своим содомитом.
— Клянусь Всевышним, — заявила блудница, — вместе с его спермой я
приняла в себя и его душу. Вы не представляете себе, как разбух член этой
твари, когда начал действовать яд, тем более невозможно представить, какое я
испытала блаженство.
О, сластолюбивые женщины! Попробуйте отравить мужчину в тот момент,
когда он совокупляется с вами, пока член его еще находится в вашем анусе или
в вашем влагалище, и вы познаете это неземное блаженство. Нам стоило больших
трудов извлечь орган мертвого юноши из прямой кишки моей спутницы, а когда
это нам удалось, мы увидели, что смертельная агония не помешала ему испытать
оргазм.
— Этого я и хотела, — удовлетворенно заметила Клервиль. — Разве я не
говорила вам, что он одновременно отдаст мне свою душу и свою сперму?
Мертвое тело убрали из комнаты, и хозяйка выставила перед нами
коробочки с ядами третьей категории.
Среди них мы увидели королевский яд, тот самый, который во время
царствования Людовика XV стал причиной смерти многих членов его семьи; здесь
были отравленные стрелы и шляпные булавки, вещества, составленные из
змеиного яда и известные под названием «куркуру», «кокоб» и «аймороу», а
также яд «польпо», названный так по имени рептилии, живущей на северо-западе
далекого Юпатана.
— Я смешиваю его с сердечными каплями или с микстурами, способствующими
пищеварению, — объяснила Дюран, — в пропорции по одной капле на пол-литра,
это вполне достаточная доза; по своему опыту я знаю, что он никогда никого
еще не подводил. Хотите испытать его действие?
— Непременно, — заявила я.
— Будьте уверены, что мы никогда не
откажемся от такого предложения.
— Кого бы вы хотели принести в жертву?
— Симпатичного молодого мужчину, — не задумываясь, отвечала Клервиль.
Дюран позвонила в маленький колокольчик, и перед нами предстал юноша
лет восемнадцати, прекраснее, чем предыдущий, и такого же жалкого вида.
— Может быть, вы хотите, чтобы Альзамор содомировал его?
— Великолепная идея!
Снова в комнате заклубился дым, и из него вышел наш сильф.
— Займись мальчишкой, — приказала ему хозяйка. — Эти дамы желают
испытать на нем настойку «польпо».
— Погодите, — остановила ее Клервиль, — пусть подопытный в это время
содомирует меня.
— А что будем делать мы с мадам Дюран?
— Ты, Жюльетта, можешь щекотать языком задний проход Альзамору, я лягу
на нашу милую хозяйку, и она будет сношать меня своим клитором, а когда
увидит, что мальчишка близок к оргазму, вольет ему в рот рюмочку снадобья,
которое мы собираемся опробовать.
Все происходило так, как хотела Клервиль, вплоть до того момента, когда
юноша проглотил напиток: яд едва не вывернул его наизнанку, и нам пришлось
отойти в сторону. Мы предоставили середину комнаты умирающему и возобновили
свое занятие: Альзамор ласкал Клервиль, а я сплелась в объятиях с Дюран; ее
умелые и чуткие пальцы осыпали меня восхитительными ласками и обследовали
все самые укромные уголки и потаенные полости моего тела, а ее горячие губы
не уступали в ловкости и нежности ее рукам.
Тем временем наш подопытный стоял посреди комнаты, пошатываясь как
пьяный, и постепенно погружался в жуткое оцепенение; яд оказал на его мозг
настолько жестокое действие» что мальчик начал взвизгивать и бормотать, как
будто про себя, что его голова наполняется кипящим маслом; за этой стадией
последовала другая, еще более ужасная: все его тело начало опухать на наших
глазах, лицо сделалось мертвенно-бледным, глаза вылезли из орбит, и
вскидывая руки как тонущий в море человек, бедняга осел на пол и продолжал
биться и бороться с невидимым врагом. А в это время, окружив его, мы
вчетвером ликовали и извергали из себя плоды самой гнусной на свете похоти.
— Для меня это одна из самых восхитительных страстей, — сказала
Клервиль, — и я никогда не смогу противиться ей. До конца своей жизни я буду
использовать любую возможность, чтобы испытать такое блаженство.
— И вы можете ничего не опасаться, — добавила Дюран, — так как
отравление — надежный и безопасный способ убийства: не остается никаких
свидетелей. Откуда здесь взяться уликам? Пусть даже по следу бросится самый
опытный врач, все его искусство окажется бессильным перед этой тайной;
последствия яда неотличимы от признаков естественных кишечных заболеваний.
Вам достаточно только твердо стоять на своем и начисто отрицать свое
участие.