Мы уже собирались переходить к очередным развлечениям, когда произошла
неожиданная ссора в нашей среде. Среди четверых солдат был один молодой
русский, чья красота в продолжение всего вечера возбуждала Волдомира так же
сильно, как и меня. И вот, когда наконец мой орган оказался в заднем проходе
юноши, краешком глаза я увидел, что ко мне с ножом в руке приближается
поляк; в тот же миг я выхватил свой кинжал и, не покидая задницы молодого
солдата, в которую уже готовился излить семя, вонзил его в грудь Волдомиру.
Поляк упал на пол, из раны хлынула кровь.
— О, дьявольщина! — раздался голос Терговица, который в это время
содомировал другого солдата. — Какой удар! Должен признаться, Боршан, что
мне совсем не жаль этого костолома: рано или поздно он все равно то же самое
сделал бы с нами.
Я вытер свой нож и только тогда испытал извержение — лишнее
подтверждение тому, что убийство ничуть не мешает эякуляции, скорее
наоборот. Потом я не. спеша раскурил трубку и обратился к Терговицу с такими
словами:
— Знаешь, дружище, я никогда не поступил бы так с нашим товарищем, если
бы давно не заметил в нем все пороки, пагубные для такой компании, как наша.
Давай поклянемся всю жизнь хранить верность друг другу, и ты увидишь, что
без него нам будет намного лучше.
Этот неожиданный эпизод стал завершением нашей операции. Как и было
задумано, мы обшарили весь дом, по-братски разделили добычу, и союзники наши
остались очень довольны. Расстались мы очень дружелюбно, однако я предложил
Карлсону — так звали русского — остаться с нами, и он согласился. Мы
погрузили свои вещи на двух мулов, сами вскочили на трех резвых лошадей,
двинулись вдоль берега Черного моря и добрались до Константинополя.
Карлсона мы взяли с собой только в качестве слуги; хотя я был очень
привязан к нему, я хорошо понимал, что еще десять-пятнадцать извержений в
его великолепную задницу успокоят мою страсть, поэтому поостерегся поставить
его вровень с нами, чтобы не получить в один прекрасный день опасного
соперника.
Несколько грабежей на большой дороге, несколько изнасилований и
убийств, которые были обычным и легким делом в этой стране, где не
существовало ни правосудия, ни полиции, — этим исчерпывались наши
приключения в Малой Азии, и мы спокойно, в приятном расположении духа,
въехали в столицу турецкого султана, куда нас следовало бы доставить в
железных клетках и препроводить прямиком на виселицу.
Чужестранцы живут не в самом Константинополе, а в его пригороде,
называемом Пера. Туда мы и направились с намерением отдохнуть несколько
дней, прежде чем заново заняться своим ремеслом, которое до сих пор было
настолько прибыльным, что у нас с Терговицем скопилось по двести тысяч
франков на каждого.
Туда мы и направились с намерением отдохнуть несколько
дней, прежде чем заново заняться своим ремеслом, которое до сих пор было
настолько прибыльным, что у нас с Терговицем скопилось по двести тысяч
франков на каждого.
Однако, посовещавшись со своим собратом, я написал сестре письмо с
просьбой выслать мне деньги и рекомендательные письма для Константинополя и
заодно для Италии, куда мы намеревались отправиться из Оттоманской империи.
Не прошло и двух месяцев, как я получил все необходимое. Представился
банкиру, у которого мне был открыт кредит, и в его доме был очарован
шестнадцатилетней девушкой, его приемной дочерью; он любил ее больше всего
на свете и воспитывал как собственное дитя. Это было златовласое
очаровательное создание с неземной красоты глазами, добродушное и в высшей
степени наивное. И вот здесь случилось нечто совершенно неожиданное под
влиянием странного каприза, впрочем, нередко случающегося г истинными
распутниками. Итак, со мной произошло следующее: хотя Филогона была
чрезвычайно обольстительна, хотя внушала мне очень сильные и недвусмысленные
чувства, при виде ее меня охватывало непреодолимое желание, чтобы ею обладал
Терговиц; только эта мысль наполняла силой мой член, и я лелеял и взращивал
ее несколько дней. Не в силах сдерживаться долее, я привел венгра в дом
покровителя Филогоны, которого звали
Кальни, а на обратном пути выложил приятелю свои планы, и надо сказать,
они пришлись ему по вкусу.
— Я задумал это только для твоего блага, — закончил я.
— Мне кажется, — сказал Терговиц, немного подумав, — что этот план
можно расширить. Говорят, этот меняла — один из самых богатых в
Константинополе: почему бы нам не только соблазнить девицу, но и не ограбить
ее ангела-хранителя? В таком случае мы могли бы путешествовать по Италии в
свое удовольствие и с комфортом.
— Конечно, — согласился я, — но это будет нелегко: мы не можем
полагаться здесь на силу — надо прибегнуть к хитрости. Поэтому предлагаю
выбросить сотню тысяч крон для того, чтобы снять двухмиллионный урожай. Ты
не против?
Терговиц отрицательно покачал головой и предоставил мне полную свободу
действий.
Первым делом я снял загородный дом, выбрав роскошный особняк,
расположенный далеко от города. Я наполнил его элегантной мебелью, нанял
толпу челяди и каждый вечер устраивал впечатляющие приемы, на которых,
естественно, присутствовали Филогона и Кальни. Терговиц был представлен как
мой брат, чтобы дать ему самые благоприятные условия для осуществления
нашего общего плана. Но неожиданно на пути моих желаний возникло
непредвиденное препятствие: бедная девочка, против которой я замышлял самые
страшные козни, вбила себе в голову, что влюбилась в меня.