А вы, привередливые и гордые жены, мои читательницы, послушайтесь
меня, уподобитесь вездесущему Протею, удовлетворяйте своих мужей всеми
мыслимыми способами — тогда они будут целиком в вашей власти. Имейте в виду:
из всех средств, которые существуют в вашем женском арсенале, содомия — один
из самых безопасных и надежных. Вы же, юные девицы, соблазняемые в самом
расцвете вашего целомудрия, заполните, что, предлагая соблазнителю свой зад,
вы рискуете гораздо меньше — как своей честью, так и здоровьем: исключается
беременность, почти нет опасности заболеваний, и наслаждение возрастает в
тысячу раз. (Прим. автора)}.
Так пусть же и мой зад испытает то же блаженство! — вскричала вдруг
Дельбена, становясь на колени на краешек дивана. — Вольмар, черт тебя
побери! Где ты, Вольмар? Флавия! Жюльетта! Хватайте скорее инструмент, а вы,
Дюкроз и Телем, готовьте свои беспощадные копья и без жалости вонзайте их
между ягодиц этим сучкам! А вот вам моя собственная попа, вот моя потаенная
норка. Не щадите ее! Ложись рядом со мной, Лоретта, — я потом придумаю, что
с тобой делать.
Судя по тому, как восторженно либертина приветствовала каждое
проникновение, было ясно, что эта, весьма непростая процедура была для нее
привычным делом. Пока одна из нас старательно трудилась над ее приподнятым
задом, вторая в это время, наклонившись, целовала ей клитор и нижние губки,
и эта настойчивая и вместе с тем нежная мастурбация была той изысканной
приправой, какую может приготовить только умелый и опытный кулинар и какую в
состоянии оценить лишь тонкий аристократический вкус. Между тем растущее
возбуждение приводило Дельбену в бешенство — положительно, в этой женщине
страсти говорили языком жестокого безжалостного победителя, — и мы скоро
начали замечать, что Дельбена не столько ласкала маленькую бедную Лоретту,
сколько делала ее объектом своей ярости, и тело несчастной на наших глазах
покрывалось следами укусов, синяками и глубокими царапинами.
— Разрази меня гром! — застонала, наконец, Дельбена, после чего Телем и
Вольмар удвоили свои усилия. — Давайте, выжимайте из меня все соки! Я
истекаю… Я умираю от наслаждения… Довольно… Вот и все… А теперь
отдохнем и немножко побеседуем, — заговорила она, оглядывая нас
умиротворенными глазами. — Важно не только испытывать острые ощущения, но и
уметь анализировать их. Порой обсуждать их не менее приятно, чем получать.
Словом, когда вы дошли до предела физических возможностей, можно пустить в
ход интеллектуальные. Почему у тебя такой беспокойный вид, Жюльетта? Неужели
до сих пор боишься, что мы тебя обманем? Успокойся: это твоя жертва, —
указала она на Лоретту. — Ты будешь ее мучить и насиловать и спереди и
сзади, это дело решенное! Слово либертины верно так же, как и искренна ее
извращенная похоть. Вы, Телем и Дюкроз, устраивайтесь поближе — во время
беседы я хочу трогать ваши уставшие члены, хочу снова привести их в
нормальное состояние; мои пальцы наполнят их новой энергией, и эта энергия
будет питать мою речь.
Вот увидите, как будет возрастать мое красноречие, я
буду не Цицероном, который вдохновлялся восторгом толпы, стоявшей вокруг
трибуны, — я буду Сафо, черпавшей вдохновение в сперме, которую она выжимала
из прекрасной Дамофилы.
Я хочу сказать, — были следующие слова Дельбены, которые она
произнесла, как только пришла в себя настолько, чтобы начать серьезный
разговор, — что в этом мире ничто не возмущает меня так, как моральное
воспитание или воспитание чувств, какое обычно получают у нас девушки.
Создается впечатление, что его единственная цель состоит в том, чтобы вбить
в подопечных понятия и мысли, которые противоречат всем естественным их
побуждениям. Может ли кто-нибудь сказать мне, потому что я давно и искренне
хочу знать это, для чего нужна обществу целомудренная благонравная женщина?
И есть ли что-нибудь более бесполезное, чем добродетельная жизнь, которая, с
каждым уходящим навсегда днем, только еще больше оболванивает и разрушает
наш пол? Нам, женщинам, постоянно внушается добродетель, а я попытаюсь
показать вам, что в, каждой фазе жизни женщины добродетель — самая никчемная
вещь.
До того, как девушка выйдет замуж, какое преимущество дает ей ее
девственность? И до какой степени может доходить безумие, если некоторые
всерьез считают, что честь и достоинство женского рода зависит от наличия
или отсутствия одной мизерной части ее тела? Для чего Природа сотворила
людей? Не для того ли, чтобы помогать друг другу и, следовательно,
доставлять другим всевозможные удовольствия? Если мужчина ждет от юной
девушки максимальных наслаждений, зачем же плевать на замыслы и законы
Природы и заточать несчастную в жестокие оковы добродетели, которая
запрещает ей отдаваться своему мужчине со всей неукротительностью ее натуры?
Можно ли допустить такое варварство, даже не пытаясь оправдать его? Но чем
можно оправдать тот факт, что девушка обязана хранить целомудрие? Вашей
религией, обычаями, привычками? Что может быть нелепее и смешнее, чем
подобное оправдание? Давайте оставим религию в покое — я знаю, как вы все
относитесь к этой чепухе. Но вот, что касается условностей: могу я спросить
у вас, что это такое? Если я не ошибаюсь, этим словом обозначают
определенное поведение отдельных личностей у себя дома и в обществе. Вы
согласитесь, что эти условности должны способствовать счастью людей, если
это не так, значит, они глупы, если они мешают счастью, значит, они жестоки
и бесчеловечны, и любая просвещенная нация обязана позаботиться о том, чтобы
они служили общему благу. Теперь скажите мне, каким образом наши французские
обычаи, особенно, что касается плотских удовольствий, отвечают
благосостоянию страны? Во имя чего они вынуждают девушку, это бедное
создание, так упорно держаться за свою девственность? Ведь это вопиющий
вызов Природе — Природе, которая внушает ей избавиться от этого бремени;
кроме того, это прямой ущерб ее здоровью, которое жестоко страдает от этого!
Вы можете ответить, что она должна попасть в руки своего мужа чистой и
незапятнанной.