Когда, движимая чувством благодарности, прелестная женщина
упала к моим ногам, я поднял ее и сказал:
— Спешите, Клотильда, заявить свои права на наследство, ведь у вас, к
сожалению, нет ребенка от Тилсона, и по закону вы не можете претендовать на
все его состояние, но надо взять то, что принадлежит вам, и скорее уезжать
отсюда, чтобы наша связь не успела намозолить здесь глаза.
— Ах, Боршан, вы не представляете, как ужасно чувствовать, что я
обязана жизнью только смерти отца!
— Ха, оставьте идиотские угрызения и придите в себя, — не забывайте,
что ваш отец мечтал расправиться с вами, а для самозащиты годятся все
средства.
— Но вы-то хоть будете рядом, Боршан, чтобы утешить меня?
— И вы еще сомневаетесь в этом, мой ангел!
— Тогда зовите священника, пусть церемония состоится завтра, и пусть
чистые радости нашего брака увенчают этот день, а на рассвете мы покинем
страну, где над нами постоянно будет висеть этот ужас.
Все было сделано так, как хотел я, и Клотильда стала моей законной
супругой. Ее траур по первому мужу еще не закончился и поэтому мы обошлись
без широкого оповещения о свадьбе, хотя получили благословление человеческое
и небесное.
Я хочу повторить еще раз, что Клотильда была ни капельки не виновна в
злодействе, о котором я вам рассказал. Она была пассивным орудием моих
интриг, но ни в коей мере не их причиной, и от этого нежного и милого
создания я ни разу не слышал ни слова жалобы по поводу происшедшего —
убийство сестры и мужа, на которое она дала лишь молчаливое согласие, было
делом, моих рук, еще меньше ее вина в отцовской смерти, и если бы не мое
вмешательство, не мои усилия и прочее, она, конечно же, пошла бы на виселицу
вместо Берлингтона.
Повторяю это я для того, чтобы слушатели не усомнились ни в одном из
достоинств характера Клотильды, отличавшегося простодушием, скромностью и
порядочностью. Впоследствии, несмотря на все мои старания, она до конца
осталась во власти угрызении совести; правда и то, что я весьма своеобразно
принял любовь, которую она мне подарила, и это обстоятельство облегчило ее
страдания от всего пережитого.
Поэтому прошу вас в продолжение моего рассказа, там где пойдет о ней
речь, смотреть на Клотильду только как на мучимое совестью безвинное
создание. Однако в таком качестве она была для меня в тысячу раз
соблазнительнее и доставила величайшее наслаждение. Кто бы мог поверить, что
даже не насладившись ее прелестями, я уже думал о том, как осквернить ее. Не
успела Клотильда стать моей женой, как в моем возбужденном воображении
родилась идея в первую брачную ночь овладеть ею в публичном доме и затем
отдать ее на поругание первому встречному.
Еще в самом начале моего пребывания в Лондоне я свел знакомство с
известной сводницей, в чьем доме развлекался с самыми красивыми в городе
негодяями обоего пола, чтобы вознаградить себя за монотонность своей
интрижки с Клеонтиной.
После свадьбы я пришел к мисс Бовел — так звали
содержательницу — и рассказал ей свой план; нашу сделку я оговорил таким
условием: распутники, которым я отдам Клотильду, должны ограничиться только
мелкими и гнусными утехами и жестокостями, не покушаясь на ее женскую честь.
После чего я вернулся к жене и предложил отпраздновать нашу свадьбу в любом
месте, только не в доме, где нас будут осаждать тягостные воспоминания, и
добавил, что один приятель пригласил нас провести ночь у него. Доверчивая
Клотильда отправилась со мной к мисс Бовел, где для нас устроили веселый
праздник. Любой другой на моем месте, с душой менее черной, с восторгом
наблюдал бы, как счастье разгоняет все печали Клотильды и как она забывает
обо всем на свете, кроме радости принадлежать мне. Бедняжка нежно и
благодарно целовала меня, когда неожиданно нашу идиллию прервали трое
злодеев с кинжалами в руках.
— Беги, покуда цел, — процедил сквозь зубы один из них, подталкивая
меня к двери, — а женщину оставь: мы немного позабавимся с ней.
Я вылетел из комнаты и заскочил в соседнюю, откуда через дырку в стене
мог видеть все происходящее. Злодеи сорвали с Клотильды, едва не потерявшей
сознание, всю одежду и стали поворачивать ее так и этак, чтобы я как следует
мог рассмотреть ее тело. Это было восхитительное зрелище, потому что здесь
вступил в свои права разврат, пришедший на смену любви. Вот в таком виде
впервые я увидел прелести, которыми Природа одарила это прелестное создание,
вот в таком грязном месте этот благороднейший в мире зад предстал моим
глазам. В это время меня ласкала знойная проститутка, и надругательство
началось по моему условленному сигналу. Один из троих разложил Клотильду на
своих коленях, двое других принялись осыпать ее ударами хлыста, после чего И
подвергли самым мерзким унижениям. Ее заставили облизывать один за другим
три ануса и обсасывать все три члена, и скоро ее лицо — не лицо, а лик ее
чувствительной и нежной души, ее грудь, ее лилейная с розовым оттенком
грудь, оказались забрызганными грязным семенем отвратительной троицы,
которая, наученная мною, втаптывала в грязь добродетель этого ангела
небесного, и в довершение всего все трое помочились и испражнились на ее
тело, а я завершил эту сцену неистовым актом содомии с другой шлюхой,
присланной в помощь первой. Не дойдя до кульминации, я оставил девицу,
схватил со стены рапиру и ворвался в столовую, где происходил спектакль, с
таким видом, словно за мной следует подкрепление; Клотильда была спасена,
мои бандиты позорно бежали, и я театрально припал к ногам возлюбленной.
— Любовь моя, — кричал я, — я не опоздал? Может быть, эти негодяи
уже…
— Нет друг мой, — сквозь слезы отвечала Клотильда, — нет, твоя жеца
осталась верна тебе — униженная, растоптанная, но не обесчещенная. О Боршан,
для чего ты привел меня в этот дом?
— Успокойся, мой ангел, все страшное уже позади.