— Разумеется, дорогая, я вместо того, чтобы ждать у моря погоды, мы
должны взять инициативу в свои руки и как можно скорее самим подстроить
удобный случай, иначе нам не проникнуть в Ватикан и не потрясти этого
собирателя милостыни.
После разговора появился паж из окружения кардинала де Верниса и вручил
мне письмо от своего господина. Я приглашалась отужинать на вилле Альбани в
нескольких часах езды от Рима, где, вместе с Бернисом, меня ожидал сам
хозяин виллы.
— Жюльетта, — обрадовался Сбригани, — приложи все свои усилия и помни,
что воровство, жульничество и мошенничество — вот наша единственная цель и
обязанность, и если мы упустим эту возможность, прощения нам не будет. Все
прочие удовольствия должны быть на втором месте, а то я вижу, они отвлекают
тебя от главного. Единственный наш путь — тот, что ведет к богатству.
Хотя я была не менее тщеславна, чем Сбригани, и питала такую же
слабость к золоту, как и он, наши взгляды на мотивы наших действии не совсем
совпадали. Для меня главным и первичным была склонность к преступлению, и
если я воровала, то больше ради собственного удовольствия, которое
доставляет мне сам поступок, нежели для того, чтобы завладеть деньгами.
На свидание я приехала, вооруженная всем, что может добавить искусство
к природным чарам, и смею уверить вас, что появление мое произвело настоящий
фурор.
Я бы не хотела прерывать свой рассказ, поэтому воздержусь от описания
этой великолепной виллы, которая привлекает посетителей со всей Европы. Об
этом античном сооружении, возможно, самом ценном из древностей,
сохранившихся со времен классического Рима, об этих сказочных, расположенных
террасами садах, наиболее ухоженных в Италии, я расскажу, хотя бы мимоходом,
дальше, пока же перейду прямо к событиям, надеясь, что даже без украшений
мой рассказ придется вам по вкусу.
Переступив порог летней резиденции кардинала Альбани, я с немалым
удивлением увидела княгиню Боргезе. Она стояла у окна, увлеченная разговором
с Бернисом. Заметив меня, она поспешила навстречу.
— Как это мило с твоей стороны, — проворковала она, потом повернулась к
престарелому Альбани, который не спускал с меня глаз с того самого момента,
когда я вышла из кареты. — Признайтесь, кардинал, что у нас в Риме нет таких
прекрасных женщин.
Оба прелата подтвердили, что так оно и есть. И мы вышли из гостиной.
Обыкновенно итальянцы устраивают жилые помещения на самых верхних
этажах своих домов; они справедливо полагают, что на таком расстоянии от
земли воздух бывает и чище и подвижнее.
Верхние апартаменты виллы Альбани поражали непревзойденной
элегантностью, кисейные занавески пропускали легкий прохладный ветерок и не
допускали насекомых, чтобы те не мешали плотским утехам, для которых, я
поняла, и была предназначена эта комната.
Когда мы устроились на мягких диванах, ко мне подсела Олимпия и
вполголоса заговорила со мной:
— Тебя, Жюльетта, рекомендовал этим кардиналам герцог Тосканский, тот
самый, чье рекомендательное письмо ты принесла ко мне, и мои влиятельные
друзья пожелали познакомиться и воочию убедиться в твоих необыкновенных
талантах. Поскольку я в самых близких и сердечных отношениях с этими
господами, потому что общаюсь с ними столь же тесно, как с тобой, я
посчитала нужным удовлетворить их любопытство, и, на мой взгляд, благодаря
этому они оказали тебе такой теплый прием. Они желают насладиться тобой, и я
настоятельно рекомендую тебе принять их предложение, так как они пользуются
громадным уважением папы. Без их посредничества нельзя получить ни
продвижения по службе, ни назначения, ни прочих милостей; я бы сказала, в
Риме вообще ничего не получишь без их протекции. Как бы богата ты ни была,
семь или восемь тысяч цехинов тебе не помешают; я не сомневаюсь, что у тебя
достаточно средств, чтобы платить мяснику и бакалейщику, но денег никогда не
бывает слишком много, тем более если учесть грандиозные развлечения, которым
предаемся мы с тобой. Я, например, не раз получала от них вознаграждение и
до сих пор получаю. Женщины созданы для того, чтобы с ними совокуплялись, и
для того также, чтобы мужчины содержали их; нам ведь не приходит в голову
воротить нос от подарков, точно так же не стоит упускать случая заслужить
вознаграждение. Кроме того, и Бернис и его друг имеют маленькую странность:
они не могут испытывать удовольствия, если за него не заплачено, и я
уверена, что ты оценишь эту прихоть по достоинству. В связи с этим советую
тебе отнестись к ним как можно снисходительнее и ни в чем не отказывать этим
шалунам; дело в том, что их желания можно пробудить только через посредство
большого искусства и сложных процедур, так что сдержанность здесь неуместна
— ты должна вести себя свободно и без всякого стыда, в общем я покажу тебе,
как это делается, а пока добавлю, что нельзя ничем пренебрегать, чтобы
добиться этой цели. Употреби для этого все свои таланты и все части своего
тела. Вот об этом я и хотела предупредить тебя.
Эта речь удивила бы меня меньше, будь я лучше знакома с манерами
римлян. Как бы то ни было, если я и была несколько озадачена, никакого
страха во мне не было — никакого смущения перед тысячью и одним испытанием,
которые мне предстояли и через которые, не дрогнув, я так часто проходила в
прошлом. Увидев, что княгиня закончила свой пролог, Бернис подошел к нам и
также заговорил со мной.
— Мы знаем, что вы очаровательны, — начал он, — умны, образованы и
далеки от предрассудков: подробнейшее письменное свидетельство Леопольда
подтвердило слова нашей прекрасной Олимпии, которая также не отличалась
сдержанностью в своих похвалах. Исходя их этих сведений мы с Альбани смеем
предположить, что вы не будете разыгрывать перед нами недотрогу, и мы бы
хотели, чтобы вы показали себя такой блудницей, какая вы есть на самом деле,
ибо женщине, как я считаю, приятна только в той мере, в какой она является
шлюхой Вы, конечно, согласитесь с нами, что можно назвать круглой идиоткой
женщину, если она, обладая природной склонностью к наслаждениям, не ищет
поклонников своих прелестей по всему свету.