Поистине счастлив человек, который умеет сдерживать порыв
расточительности и заполнять бреши в своем кошельке, используя для этого
кошельки окружающих.
В результате мы оказались обладателями почти трех тысяч цехинов и
теперь могли покинуть Болонью такими же богатыми, какими сюда приехали.
Я была выжата до последней капли, однако, как это всегда бывает,
излишества распутной жизни не только изнашивают тело, но еще сильнее
возбуждают воображение, и все мои мысли были направлены на тысячи новых
безумств; я жалела, что так мало совершила их, и в поисках объяснений пришла
к выводу, что виной тому была моя инертность и леность ума; тогда-то я и
обнаружила, что сожаления о несовершенных злодействах могут заставить
человека страдать не меньше, чем угрызения совести, которые испытывают
слабые люди, уклонившись от добрых дел.
В таком физическом и моральном состоянии я пребывала, когда мы
проезжали через Апеннины. Эта необъятная горная цепь, разделяющая полуостров
вдоль, дает много интересного внимательному взору путешественника; по мере
того, как дорога поднимается все выше и выше, открываются все новые,
потрясающие взор картины: по одну сторону расстилается огромная Ломбардская
долина, но другую сверкает Адриатическое море, и в подзорную трубу можно
видеть окрест на расстояние до пятидесяти лье..
Мы остановились в придорожном постоялом дворе с намерением посетить
вулкан. Глубоко заинтересованная всеми безумствами природы, обожая все, что
связано с ее капризами, причудами и жуткими ужасами, бесчисленные примеры
которых мы видим ежедневно, я не могла обойти вниманием это чудо, и после
обеда, довольно скудного, несмотря на то, что мы всегда заранее посылали
вперед повара, мы пешком прошли через небольшой участок вздыбленных
обломков, в конце которого находится кратер; вокруг него была покатая
площадка голой земли, усыпанной валунами разного размера; по мере
приближения к жерлу, становилось все жарче, и нам приходилось дышать
зловонным запахом купороса и углерода, который исходит из вулкана. Мы молча
смотрели на пламя, жар которого неожиданно усилился, когда пошел мелкий
дождь; огненный котлован составлял в окружности десять или двенадцать
метров, казалось, ударь лопатой рядом с жерлом, и из этого места вырвется
столб огня.
— Вот так же вскипает мое воображение, когда на мой зад обрушивается
хлыст, — сказала я стоявшему рядом Сбригани, не отрывая глаз от вулкана.
Стенки этой огнедышащей печи обуглены дочерна и напоминают уголь, почва
вокруг глинисто-красного цвета, а воздух пропитан запахом гари. Пламя,
вырывающееся из жерла, заканчивается мощной струей и мгновенно пожирает,
превращая в дым, все, что вы бросаете в него; оно имеет синий с фиолетовым
оттенком цвет как у горящего коньяка.
Пламя,
вырывающееся из жерла, заканчивается мощной струей и мгновенно пожирает,
превращая в дым, все, что вы бросаете в него; оно имеет синий с фиолетовым
оттенком цвет как у горящего коньяка. Справа от селения Пьетра Мала
находится еще один вулкан, который вспыхивает только, если поднести огонь к
его жерлу. Мы несколько раз проделали этот эксперимент и при помощи
маленькой свечки устроили настоящий праздник огня. Человеку с моим
воображением лучше вообще не видеть такое зрелище, потому что ядовитые
испарения пожарища отравили мой мозг, едва лишь земля у наших ног вспыхнула
ярким пламенем.
— Знаешь, милый, — вздохнула я, глядя на Сбригани, — желание Нерона
стало моим желанием. Недаром я предчувствовала, что, вдохнув воздух, которым
дышало это чудовище, я заражусь его страстями.
Когда же усилившийся дождь залил кратер вулкана, вода закипела,
обращаясь в пар, но пар этот был холодным! О, великая Природа, капризны и
непостижимы твои пути-дороги и недоступны нам, смертным.
Множество вулканов, окружающих Флоренцию, в один прекрасный день могут
вызвать катастрофу, и эти опасения подтверждаются следами давних катаклизмов
в этом краю. В связи с этим мне пришла в голову неожиданная мысль: может
быть, внезапная гибель Содома, Гоморры и других селений была объявлена чудом
для того, чтобы посеять в человеческой душе страх перед пороком, который
свирепствовал среди обитателей этих городов, а те знамениты пожарища были
вызваны не вмешательством Небес, а естественными причинами? Местность вокруг
Мертвого Озера, где прежде стояли Содом и Гоморра, усеяна не совсем еще
потухшими вулканами и удивительно похожа на здешнюю. От географических
сравнений я перешла к климатическим и, вспомнив, что в Содоме, как во
Флоренции, в Гоморре, как в Неаполе, вблизи Этны так же, как и в
окрестностях Везувия, население обожает совокупляться в задний проход, я
пришла к выводу, что извращенное человеческое поведение непосредственно
связано с капризами самой Природы и что там, где Природа обнаруживает свою
порочность, она растлевает и своих чад {Здесь возникает один важный вопрос,
который, на наш взгляд, уместнее всего поставить перед людьми, занимающимися
литературой. Чем вызвано нравственное падение народа: слабостью
правительства, географическим положением страны или чрезмерным скоплением
населения в крупных городах? Вопреки рассуждениям Жюльетты моральная
деградация не зависит от местоположения, поскольку в таких северных городах,
как Париж или Лондон, порок процветает не меньше, чем в южных городах,
скажем, в Мессине и Неаполе; фактор слабости также не может служить
причиной, ибо по отношению к таким вещам закон гораздо суровее на севере,
нежели на юге, а порядка от этого не прибавляется.