Ввиду сложившихся обстоятельств такое желание
следовало удовлетворить немедленно. Перед Фердинандом открылась дверь
будуара, он удалился туда вместе с обеими служанками и вышел только два часа
спустя после того, как довел обеих до изнеможения.
— Вы мои лучшие друзья, — заявил он, прощаясь, — и я прошу вас не
бросать меня. Давайте забудем это досадное недоразумение, отныне я буду
считать вас образчиками невинности и верности.
С тем он ушел из нашего дома.
Если бы монарх Неаполя не был таким слабовольным человеком, королеву
Шарлотту отравили бы в тот же день; мы предоставили Фердинанду достаточно
доказательств, но разве был способен на решительные действия этот болван?
Словом, он не сделал ничего подобного. Новость о заточении королевы
разнеслась по всей Европе, но так и остались непонятными причины ее
неожиданного ареста, а затем и скорого освобождения. Мы же, не дожидаясь
исхода этого дела, готовились к отступлению. Трофеи наши оказались
громоздкими и тяжелыми: мы приобрели несколько старинных бюстов, мозаичных
панно, античных мраморных безделушек и образцов камней из Везувия, набили
ими ящики, а в самом низу, на дне, спрятали золото. Прежде чем заколачивать
ящики, мы попросили короля проверить наш багаж; он отказался, и наша длинная
кавалькада тронулась в путь: на десяти повозках ехали наши вещи, в одном
экипаже — наша свита, в другом — мы с Клервиль. Перед отъездом мы зашли к
Фердинанду попрощаться, и он опять долго уговаривал нас не уезжать, а когда
понял, что это бесполезно, выдал нам паспорта для пересечения границ своего
королевства.
В тот же вечер мы были в Капуе, а неделю спустя — в Риме, куда
добрались без всяких хлопот и приключений. Только тогда Клервиль известила
брата о своем намерении ехать вместе со мной во Францию, где она
намеревалась обосноваться до конца жизни. Она просила его также переехать в
Париж, но Бризатеста не мог оставить свое ремесло и несмотря на то, что
скопил к этому времени большое состояние, он торжественно заявил, что твердо
намерен умереть с пистолетом в руке.
— Пусть будет так, — сказала Клервиль. — Я предпочитаю тебя, Жюльетта.
Мы больше никогда не расстанемся — такова моя воля.
Я заключила подругу в объятия и поклялась ей, что у нее не будет повода
раскаяться в своем решении. Увы, давая это обещание, я так мало знала о
капризах судьбы, чьи звезды уже начинали тревожно мерцать над нашими
головами.
Продолжая свое путешествие, мы доехали до Анконы, где, воспользовавшись
чудной погодой, гуляли в порту, когда заметили высокую даму лет сорока пяти,
которая пристально смотрела на нас.
— Ты не узнаешь эту женщину? — спросила меня Клервиль.
Я обернулась и всплеснула руками.
— Разрази меня гром, Клервиль, если это не наша парижская колдунья! Ну
конечно, это Дюран!
Ее имя было еще на моих устах, когда его владелица подошла и сердечно
поприветствовала нас.
— Разрази меня гром, Клервиль, если это не наша парижская колдунья! Ну
конечно, это Дюран!
Ее имя было еще на моих устах, когда его владелица подошла и сердечно
поприветствовала нас.
— Какой сюрприз! — удивилась Клервиль, вновь встретив ту, которая пять
лет тому назад предсказала ей скорую смерть. — Какими судьбами вы оказались
в этом городе?
— Пойдемте ко мне, — вместо ответа сказала Дюран, все еще красивая,
несмотря на свои годы, — хотя эти люди не понимают нашего языка, лучше
побеседовать в спокойной обстановке.
Мы пришли в роскошную гостиницу и, усадив нас, она заговорила:
— Я буду очень рада познакомить вас с одной выдающейся женщиной, одной
из самых необыкновенных, каких только рождала Природа.
— Кого вы имеете в виду? — спросила Клервиль.
— Сестру императрицы, тетку королевы Неаполитанской, личность,
совершенно вам неизвестную. Еще в самом нежном возрасте принцесса Кристина —
так зовут эту даму — обнаружила наклонности к такому невероятному
распутству, что отец посчитал ее неисправимой. Видя, что ее распущенность
возрастает с каждым днем и годом, он счел за благо купить для нее остров в
Далмации, у побережья Адриатического моря; выделил ей огромное содержание и
отдал остров под протекторат Венецианской республики, которая специальным
договором признала ее права творить в своих владениях все, что ей
вздумается. Кристина получила свое крохотное королевство в шестнадцатилетнем
возрасте, сейчас ей сорок лет, и она с тех пор ведет веселую и разгульную
жизнь. Но я не стану больше рассказывать о ней, лучше мы отправимся на ее
остров. Весь путь займет у нас два дня. Ну и как, вы согласны?
— Разумеется, — ответила я за себя и за свою подругу, — ведь цель
нашего путешествия — познакомиться с обычаями и моральными принципами людей,
поэтому мы не хотим упускать такую возможность.
— Еще бы, — подхватила Клервиль, — тем более что на острове этой
Кристины мы насладимся вволю.
— А вот это нет, — прервала ее Дюран, — плотских удовольствий вы там не
получите.
— Тогда чем же она занимается на своем острове? — изумилась я.
— Довольно, о ней больше ни слова. Я хочу сделать вам сюрприз.
Она явно не желала говорить на эту тему, и я перевела разговор на
другой предмет.
— Теперь, когда мы снова нашли друг друга, — сказала я
колдунье, — вы должны рассказать о своем внезапном исчезновении из
Парижа. Почему вы не пришли на свидание с графом де Бельмором, с которым я
вас познакомила?
— Дело в том, что я не смогла это сделать по самой простой причине: в
тот день меня повесили.
— Что?!
— Да, именно повесили. Дело было так: я продала яд юному герцогу N..
который задумал избавиться от своей матушки.