Словом, такие преступления всегда остаются безнаказанными. До тех
пор, пока не обнаружится ваш мотив убийства, вам нечего опасаться.
— Продолжай, искусительница, продолжай, — с улыбкой заметила Клервиль.
— Глядишь, в одну прекрасную ночь я воспользуюсь твоими советами и опустошу
весь Париж.
Дюран произнесла какое-то заклинание, и сильф испарился.
— Теперь пойдемте в сад, — сказала она и добавила извиняющимся тоном, —
правда, боюсь, что там особенно нечего смотреть: прошлой зимой стояли такие
сильные морозы, что большая часть моих растений погибла.
Сад, угрюмый и сильно затененный, напоминал собой кладбище; под
высокими раскидистыми деревьями росли редкие растения невзрачного сероватого
цвета. Любопытство привело нас в дальний уголок, где мы заметили
свежевзрыхленную землю.
— Очевидно, здесь вы и прячете плоды своих преступлений? — спросила
Клервиль.
— Пойдемте дальше, — ответила колдунья, увлекая нас в другую сторону, —
я лучше покажу вам то, чем можно убивать, нежели то, что уже обратилось в
прах.
Она начала объяснять нам свойства растений, мимо которых мы проходили,
а я с нетерпением поглядывала в сторону кладбища, устроенного в дальнем
конце сада.
— Послушайте, мадам, — наконец не выдержала я, — нельзя ли привести
сюда девочку лет четырнадцати и испытать на ней яд, который вызывает самую
мучительную агонию в человеческом организме? Мы выкопаем для нее яму на
кладбище, и пусть Природа примет свою жертву; потом мы засыпем ее землей и
все трое испытаем оргазм на могиле.
— Я всегда к вашим услугам, — ответила на это Дюран. — Кстати, я
предвидела такую просьбу и уже приготовила девочку. А теперь взгляните еще
раз на кладбище: видите вон в том углу свежевыкопанную яму? Так что могила
готова.
В самом деле неподалеку от нас под кайенской смоковницей стояла, в чем
мать родила, прехорошенькая девчушка; но могилу мы не смогли увидеть, как ни
напрягали свои глаза, потом вдруг, самым чудесным, непостижимым образом, в
отдалении словно разверзлась земля, и нашему взору предстала свежая
чернеющая яма.
— Ну и как! — торжествующе взглянула на нас колдунья, а мы, не
отрываясь, с изумлением взирали на чудо. — Вам не страшно?
— Страшно? Совсем нет, но мы ничего не понимаем.
— Природа подчиняется мне беспрекословно, — ответила Дюран. — Она
всегда покоряется воле того, кто постиг ее тайны. Зная химию и физику,
человек может все. Архимед не мог найти место, чтобы установить свой рычаг,
иначе он перевернул бы весь мир, а мне требуется всего лишь одно растение,
чтобы уничтожить этот мир за пять минут…
— О, восхитительное создание! — И Клервиль крепко прижала ее к своей
груди. — Как я счастлива, что встретила, наконец, человека, чьи возможности
отвечают моим целям.
— Как я счастлива, что встретила, наконец, человека, чьи возможности
отвечают моим целям.
Мы взяли за руки девочку, открыли калитку, отделявшую сад от кладбища,
и оказались в стране мертвых. Судороги жертвы начались в тот же миг, когда
ей дали яд.
— Давайте присядем вон там, — предложила я, указывая на то место, где
земля была недавно вскопана.
— Я словно читаю ваши мысли, — улыбнулась колдунья.
С этими словами она достала из кармана небольшую коробочку, открыла ее
и посыпала землю каким-то порошком. И мы увидели новое чудо: многочисленные
скелеты, появившиеся у наших ног будто по мановению волшебной палочки.
— О, лопни мои глаза! — вскричала Клервиль, опускаясь на груду
истлевших тел. — Какое прекрасное зрелище! Сбрасывайте скорее одежду,
давайте ласкать друг друга, пока издыхает эта сучка!
— Отличная мысль, — одобрительно кивнула Дюран. — Мы будем кататься
обнаженными по этой падали и испытаем неземное блаженство.
— Мне кажется, — заметила я, дрожа от вожделения, — ^ что эти
отполированные кости могут послужить нам вместо мужских членов.
Клервиль, едва не задохнувшись от восторга, схватила массивную
бедренную кость и вставила ее в свою вагину.
— Это хорошо, — сказала я, — но этого мало: мы должны сесть верхом на
черепа таким образом, чтобы носовая кость упиралась нам в задний проход, вот
посмотрите, как делаю я…
— Подвинься немного влево, — подсказала мне Дюран. —
Там как раз валяется голова, возможно, еще не остывшая, но во всяком
случае свеженькая — это тот самый мальчик, которого мы с вами умертвили
сегодня. Погодина минутку, Жюльетта, я нашла его руку, и она будет ласкать
тебе клитор.
Что еще добавить, друзья мои? Исступление и сумасбродство овладели
нами; мы, прямо на ходу, придумывали и совершали сотни поступков, еще более
мерзких, жутких и похотливых, а перед нашими глазами на краю могилы
расставалась с жизнью девочка, извивавшаяся в неописуемых конвульсиях;
наконец они прекратились, тело жертвы содрогнулось в последний раз и
соскользнуло в яму, и это стало толчком к бурному оргазму: я испытала его в
объятиях двух обезумевших женщин, одна из которых облизывала мне соски,
другая жадно глотала мою слюну, и они обе забрызгали меня своей спермой.
После этого мы оделись и возобновили прогулку, умиротворенные, как троица
блаженных, только что совершивших в высшей степени доброе, богоугодное дело.
Обойдя весь сад, мы возвратились в дом, где хозяйка обратилась к нам с
такими словами:
— Двое грудных детей, которых вы видите в люльке, служат мне рабочим
материалом: я готовлю из него самые дорогие и сильные яды. Вы не желаете
насладиться еще одним зрелищем?
— Охотно, — дружно ответили мы.