У Леды был прекрасный лебедь, в пику ей Мария
употребляла для той же цели голубя.
Словом, если даже допустить истинность этих чудес, напрашивается
очевидный вывод: Бог творил их в интересах как истинных, так и ложных
религий; в этом случае он непоследовательно равнодушен и к заблуждениям и к
истине. Удивительно, что каждая секта твердо убеждена, по примеру своих
соперников, в реальности признаваемых ею чудес. Если все эти чудеса ложные,
придется признать, что целые нации поверили в фикцию, что же до их
подлинности, безусловная вера народа еще ничего не доказывает. Но ни один из
упоминаемых в Писании фактов нельзя доказать иначе, как только убеждением
тех, кто в них уже поверил, следовательно, нет ни одного, твердо
доказанного, и поскольку вся эта небывальщина представляет собой
единственное средство, которое помогает нам поверить в религию, мы должны
признать, что ни одна из них не основана на доказанных фактах и что следует
относиться к ним как к игре фантазии, обмана, лжи и пренебрежении к разуму.
— Однако, — наконец, смогла вставить я, — если это не Бог и не религия,
тогда что же движет вселенной?
— Милая девочка, — отвечала мадам Дельбена, — вселенная движется и
живет сама по себе; достаточно вечных законов Природы, без всякой
первопричины или первичного толчка чтобы появилось все, что есть вокруг нас,
и все, что мы знаем; бесконечное движение материи все объясняет, зачем же
придумывать двигатель для того, что и без этого находится в постоянном
движении? Вселенная — это скопище самых непохожих друг на друга субстанций,
которые взаимодействуют друг на друга и действуют друг против друга; нет ни
начала, ни конца, ни застывших границ — вселенная мне видится как
нескончаемый переход от одного состояния к другому, в нем есть лишь
отдельные элементы, которые меняются, но за всем этим я не вижу никакой
универсальной причины, которая была бы отлична от вселенной и давала бы ей
жизнь, обеспечивая изменения в отдельных, составляющих ее элементах. На мой
взгляд — и я уверена в этом абсолютно! — дело обстоит именно так, как я тебе
показала. Не надо расстраиваться, если мы не найдем никакой замены химерам,
самое главное — не делать причиной чего-то такого, что мы не понимаем,
нечто, что мы понимаем еще того меньше.
Я показала тебе полную абсурдность идеи божественности, — продолжала
моя несравненная собеседница, — и мне не составит труда вырвать с корнем
предрассудки и суеверия, которые посеяли в твоей головке еще в тот день,
когда ты, в самом нежном возрасте, впервые услышала рассуждения насчет
принципа жизни; в самом деле, есть ли что-нибудь более нелепое, чем
превосходство над животными, которым так гордятся люди? Спроси у них, на чем
зиждется это превосходство, и ты услышишь глупейший ответ: «У нас есть
душа!» Тогда проси их объяснить, что они понимают под загадочным словом
«душа».
И ты увидишь, как они начнут ерзать и теряться в противоречиях. «Это
неизвестная субстанция» — будет первое, что они скажут. Затем: «Это скрытая
внутренняя сила», и наконец пробубнят о некоем духе, о котором у них нет ни
малейшего представления. Спроси у них, каким образом этот дух, который так
же, как их Бог, вообще не имеет протяженности, сумел внедриться в их
материальные, имеющие размеры, тела, и они ответят, что, по правде говоря,
им сие не известно, что это тайна, что это устроил всемогущий и ловкий Бог.
Вот такие, восхитительно примитивные представления имеют верующие об этой
скрытой или, скорее, воображаемой субстанции, каковую глупость людская
превращает в механизм, отвечающий за все их глупые деяния.
На эту чушь у меня есть только один ответ: если душа есть субстанция,
совершенно отличная от тела и не имеющая к нему отношения, тогда их слияние
невозможно. Кроме того, эта душа, будучи по сути своей отлична от тела,
непременно должна действовать совсем другим способом, однако же мы видим,
что импульсы, воспринимаемые телом, действуют и на эту так называемую душу,
и упомянутые субстанции, такие разные, всегда действуют заодно. Ты можешь
сказать, что подобная гармония составляет еще одну тайну, а я отвечу, что не
чувствую в себе никакой души, что я привыкла ощущать только свое тело — да,
у меня есть красивое тело, оно чувствует, думает, оно высказывает суждения,
страдает, наслаждается, и все его свойства и способности — это неизбежные
следствия его строения и организации.
Хотя человек абсолютно неспособен составить даже малейшего
представления об этой пресловутой душе, хотя давно известно, что он
чувствует, думает, приобретает понятия и представления, получает
удовольствия и страдает от боли только через посредство ощущений или органов
своего тела, он упрямо продолжает жить со своим безумием и доходит до такого
состояния, что начинает верить в бессмертие души, о которой ему ничего не
известно. Но, повторяю, даже если допустить наличие этой души, скажи на
милость, как можно отрицать ее полную зависимость от тела, отрицать тот
факт, что она неизбежно разделяет все превратности тела. Но еще абсурднее
поверить в то, что по своей природе душа не имеет ничего общего с телом; нам
могут внушить, что она способна действовать и чувствовать без помощи тела,
словом, считают, что лишенная тела и очищенная от чувств, эта возвышенная
душа сможет жить: страдать, испытывать приятные ощущения или жестокие муки.
И вот на таком шатком и абсурдном фундаменте строится убеждение о бессмертии
души.
Если спросить у них, почему они так жаждут верить в бессмертие души,
они тут же взвоют: «Потому что в самой природе человека заложено желание
вечной жизни». На это я отвечу так: «Но разве ваше желание есть
доказательство желаемого? Какой же логике следует человек, когда
осмеливается полагать, что стоит только пожелать чего-то, это непременно
случится?» Мне могут возразить: «Ты нечестивица, раз лишена сладкой надежды
на загробную жизнь и хочешь исчезнуть полностью и окончательно».