— Я бы хотела, чтобы ты оставила все деньги себе: мне больше хочется
увидеть тебя в роскоши, нежели увеличить свое богатство.
С тем мы и отправились к Корделли и через несколько часов добрались до
замка — настоящей крепости, расположенной на выступе скалы, нависшей над
морем. Возле небольшой фермы у подножия скалы карета остановилась, так как
дорога заканчивалась. Отсюда нам предстояло подниматься по ступеням — я
насчитала их ровно четыреста, — которые были единственным путем к грозному
замку. Прежде чем подняться по этой лестнице, мы прошли через железные
ворота, которые торговец открыл своим ключом; за ними было еще шесть таких
же преград на некотором расстоянии друг от друга, и Корделли открывал и
тщательно закрывал их, когда мы через них проходили. Дюран; заметив, что
удивление на моем лице постепенно сменяется тревогой, решила меня успокоить
и обратилась к Корделли:
— По вашему описанию я так и представляла себе ваше жилище и велела
людям своим приехать за нами завтра утром, если к десяти часам мы не
вернемся в Анкону.
— Меня хорошо знают в этих местах, — сказал торговец, очевидно, также
желая успокоить меня, — но вам не стоило беспокоиться, мадам Дюран: я обещал
вам, что вы вернетесь в город сегодня ночью, а вам известно, что слово мое
надежно.
Однако не так легко было внушить спокойствие двум нашим девушкам.
Предстоящее несчастье всегда дает о себе знать каким-то, пусть даже неясным,
предчувствием, а наши жертвы чувствовали это всеми своими органами, и у
обеих от ужаса подгибались колени.
Между тем открылись последние ворота и снова закрылись за нами; нас
встретили две женщины лет шестидесяти.
— Все готово? — спросил Корделли.
— Еще с утра, синьор, — ответила одна из них, — мы не думали, что вы
приедете так поздно.
Мы вошли в полутемный зал с низкими сводами. Корделли подошел к окну и
отдернул плотную штору.
— Взгляните-ка туда.
Каково же было наше изумление, когда мы увидели, что находимся метров
на сто выше поверхности моря и вокруг нас расстилается водная гладь.
— Наша скала образует мыс, — объяснил итальянец, — а здесь самая
выступающая точка; отсюда до берега приблизительно полмили. Можете кричать
сколько угодно, и никто вас не услышит.
Мы поднялись на несколько ступенек и вошли в другой зал, где должна
была происходить оргия.
Пожалуй, никогда я не видела ничего более жуткого. На круглом
возвышении, в центре также круглой комнаты, лежали самые разные инструменты
для всевозможных пыток, которые сразу бросились нам в глаза, когда мы
переступили порог. Среди них были такие необычные и отвратительные, о
существовании которых я даже не подозревала. Рядом с этим арсеналом стояли
два огромных, устрашающе смуглых головореза с ужасными усищами и еще более
ужасной внешностью; оба были голые, похожие на дикарей и готовые, судя по
всему, выполнить любой, самый чудовищный, приказ.
Каменные стены этого
адского каземата украшали и делали их еще мрачнее пятнадцать довольно свежих
трупов; на четырех стульях, окружавших помост, сидели две девушки лет
шестнадцати и двое юношей пятнадцати лет, все четверо совершенно голые.
Старые женщины, те, что встречали нас, закрыли на засов двери. Корделли
посмотрел на нас, явно наслаждаясь произведенным впечатлением.
— Вот здесь мы и будем работать, — сказал он, и, взглянув на наших
девушек, добавил: — Редко, очень редко, покидают эту комнату те, кто входит
сюда. Будьте добры, донна Мария, снимите с них одежды, разожгите камин и
приступим к делу… Я чувствую, как в моих яйцах бурлят соки, и признаюсь
вам, что не часто у меня бывает такое расположение к жестоким развлечениям.
Потом монстр посмотрел на меня.
— Вас, Жюльетта, я назначаю своей помощницей, главной
распорядительницей бала; раздевайтесь и подойдите ближе. Вы будете служить
только потребностям и желаниям моего члена и моего седалища и хорошенько
следить за их состоянием. Если я захочу сношаться, вы языком смажете мне
задний проход и органы, которые будут меня содомировать, а руками будете
вводить их в мою задницу. Если мне захочется кого-нибудь содомировать, вы
должны направить мой инструмент в отверстие, которое я выберу и которое вы
также смажете языком. После подготовки вы должны сосать мне язык в
продолжение всего акта. Кроме того, от вас требуется неукоснительное
повиновение и глубочайшее почтение: не забывайте, что сюда попадают либо
рабы, либо жертвы.
Вы, Дюран, будете подводить ко мне служителей и запомните хорошенько:
первым делом вы должны подставить мне для поцелуя свой зад.
— Ну а вы, — обратился он к старухам, которые были обнажены ниже пояса
и держали в руках связки тонких зеленых прутьев, — вы будете находиться
рядом со мной и обрабатывать мне бока и ягодицы, когда сочтете это нужным
для моего возбуждения.
Теперь насчет вас, Кровопийца и Варвар: учтите, что вы не только палачи
— вы должны позаботиться о моей заднице и прочищать ее, как только
почувствуете, что она жаждет этого.
Он оглядел строгим взглядом детей, в почтительном молчании сидевших на
стульях, и добавил:
— Единственная ваша обязанность — беспрекословно подчиняться. Вы все —
мои отпрыски, хотя и от разных матерей, но не думайте, что кровные узы
помешают мне отправить вас в долгое и мучительное путешествие к смерти: я
подарил вам жизнь для того лишь, чтобы иметь возможность отобрать ее;
детоубийство — одно из сладчайших моих удовольствий, а наше родство сделает
ваши страдания еще более приятными для меня.
— Что касается до вас, милые девушки, — наконец обратился он к моим
служанкам, свирепо глядя на них, — я за вас заплатил, и никто не лишит меня
права сделать с вами все, что подскажет мое необыкновенно богатое
воображение, поэтому готовьтесь к мучительной кончине.