Невозможно
представить себе более совершенные формы, более нежное и белокожее тело,
более волнующие изгибы и выразительные округлости. Эвфрозина немедленно
последовала ее примеру, но показалась мне не столь соблазнительной и
роскошной, как мадам Дельбена: кожа ее была не такая атласная и белая, как у
наставницы, но зато какие глаза! Какая в них огненная страсть! Я оторопела
от такого количества прелестей, которые столь непринужденно и столь
откровенно были мне представлены, и когда я также избавилась от оков
скромности — и вы, конечно, догадываетесь, что сделала это не без
удовольствия, — Дельбена, совершенно потерявшая голову от высшего на свете
опьянения, увлекла меня на свою кровать и осыпала жадными поцелуями.
— Но погодите, — простонала она, едва не теряя сознание, — погодите,
милые мои, давайте внесем порядок в наши безумства.
С этими словами она широко раздвинула мне бедра и, уткнувшись между
ними лицом, исступленно впилась губами в мое влагалище, при этом она
царственно выгнула спину и подставила свои ягодицы — прекраснейшие ягодицы в
мире! — в распоряжение нашей юной подруги, которая прильнула к ним точно так
же, как наставница к моей промежности. Эвфрозина хорошо знала вкусы
Дельбены, и сама, растворяясь в непрерывном судорожном оргазме, время от
времени осыпала зад монахини звонкими шлепками, которые оказывали
неописуемое действие на состояние нашей любезной воспитательницы.
Вавилонская блудница дрожала, будто сотрясаемая молниями, и жадными глотками
поглощала соки, которые обильно струились из самых недр моего маленького
влагалища. Она то и дело отрывалась от своего занятия и, приподняв голову,
любовалась тем, как меня сотрясают не менее сильные приступы наслаждения.
— О, прекрасное создание! — бормотала лесбиянка. — О, великий Боже,
есть ли где-нибудь еще такое страстное дитя! Давай, давай, Эвфрозина, ласкай
меня сильнее, моя любовь, я хочу выпить ее всю, без остатка! — Мгновение
спустя она добавила: — Ты ведь тоже должна получить свою долю, Эвфрозина. Но
как мне вознаградить тебя за ту радость, что ты мне дала? Одну минуту,
ангелочки мои, сейчас я буду ласкать вас обеих одновременно.
Она положила нас бок о бок на кровать, и по ее знаку мы руками
принялись возбуждать друг друга. Вначале язык Дельбены проник глубоко во
влагалище Эвфрозины, а ее пальцы нежно и часто массировали нам обеим задний
проход, потом она оторвалась от моей подруги и впилась в мою куночку. Таким
образом, мы с Эвфрозиной, получая три удовольствия одновременно, вместе
дошли до кульминации и разрядились мощно и ликующе, как мушкеты. После
короткой паузы неутомимая наставница перевернула нас, и мы предоставили в ее
распоряжение свои ягодицы; она впивалась поочередно то в задний проход
Эвфрозины, то в мой и сладострастно причмокивала.
После
короткой паузы неутомимая наставница перевернула нас, и мы предоставили в ее
распоряжение свои ягодицы; она впивалась поочередно то в задний проход
Эвфрозины, то в мой и сладострастно причмокивала. При этом она успевала
бормотать восторженные слова и покрывать поцелуями наши ягодицы, и в конце
концов мы едва не потеряли сознание от восторга. Получив удовольствие,
Дельбена повалилась рядом _ с нами и заговорила хриплым прерывающимся
голосом:
— Теперь делайте со мной то, что я делала с вами. Ласкайте меня,
ласкайте скорее! Я буду лежать в твоих объятиях, Жюльетта, и целовать тебя,
наши губы сольются, наши языки сплетутся. Мы высосем друг друга до самого
дна. В мое влагалище ты вставишь вот этот прекрасный инструмент, — добавила
она, подавая мне упругий искусственный мужской орган, — а ты, Эвфрозина,
займись моей попочкой и вставь туда вот эту тонкую трубочку, ведь сзади у
меня очень маленькая дырочка, и ей не нужен такой большой аппарат… Но это
еще не все, голубка моя, — обратилась она ко мне, целуя меня в губы с
необычайной силой, — ты ведь не оставишь без внимания мой клитор? Именно в
нем средоточие женского наслаждения: ласкай, массируй, разотри его в
порошок, если хочешь, впивайся в него ногтями и не бойся, я очень вынослива,
черт меня побери! Я изнемогаю и хочу получить все сполна, я хочу
раствориться в оргазме, хочу стать одним сплошным оргазмом и, если смогу,
хочу кончить двадцать раз подряд. Приступайте же!
О, Господи, как раскованно и как вдохновенно действовали мы и отплатили
ей той бесценной монетой, какую она заслуживала! Не знаю, в силах ли
человеческое воображение изобрести более страстные способы удовлетворить
женщину, да и вряд ли существует на. свете женщина, которая отдавалась бы
этому занятию с таким неистовством. Наконец, наши усилия увенчались успехом.
— Ангел мой, — так обратилось ко мне это прелестное создание, — я
хотела бы выразить тебе все свое восхищение, но у меня нет слов. Ты
настоящая находка, и отныне я предлагаю тебе делить с нами удовольствия, и
ты убедишься, что у нас нет в них недостатка, причем самых пикантных,
невзирая на то, что мужская компания, вообще говоря, нам недоступна. Спроси
у Эвфрозины, довольна ли она мною?
— Вы любовь и радость моя, и пусть за меня ответят мои поцелуи, —
растроганно откликнулась наша юная партнерша, прильнув к груди Дельбены. —
Только вам я обязана тем, что познала и самое себя и смысл своего
существования. Вы воспитали мой ум, вы вытащили его из тьмы, в которую его
повергли детские предрассудки. Только благодаря вам я поняла, что значит
жить на свете. Как ты будешь счастлива, Жюльетта, если безоглядно вручишь
свою судьбу в ее руки!
— Да, — заметила мадам Дельбена, — я сгораю от желания поскорее
приступить к ее воспитанию.