Со своей стороны, я должна была привезти к месту
действия Сбригани и двоих верных наперсниц. В назначенный день в Прато
собрались восемь человек: не считая меня и графини, там были мой супруг, обе
мои служанки, мать синьоры Донис, ее дочь и пожилая- нянька графини, много
лет участвовавшая в ее развлечениях.
До того дня я видела Аглаю мельком, раза два или три, а теперь могла,
наконец, хорошенько рассмотреть ее. Она оказалась удивительно прелестным
нежным созданием, красивым как картинка, прекрасного сложения, с невероятно
гладкой шелковистой кожей, с большими синими глазами, которые, казалось,
только и ждали, чтобы в них вдохнули огонь, с безупречными зубами и тяжелыми
золотистыми волосами. Однако всему этому совершенству недоставало, я бы
сказала, упорядоченности: грации успели только коснуться Аглаи ласковой
снисходительной рукой, но девочке еще не встретился скульптор, которому
предстояло придать ей окончательную форму. Вообще я не в состоянии описать
впечатление, которое произвел на меня этот ангел и какого я ‘не испытывала,
кажется, целую вечность.
И вот, пока я ею любовалась, в голову мне пришла совершенно неожиданная
мысль. «Почему бы не поменять жертву? — спросила я себя. — В конце концов,
графиня уже выдала и уплатила мне ордер на убийство. И если я искренне желаю
украсть эти деньги — а желание это, как вы понимаете, было неодолимым, —
разве не разумнее отправить в мир иной человека, который доверил их мне? Я
приехала сюда с единственной целью — совершать преступления; убийство дочери
удовлетворит только мою похоть, между тем как расправа с ее матерью еще
сильнее разожжет мои страсти и, кроме того, насытит мою алчность: пятьсот
тысяч франков останутся у меня, мне не придется отчитываться за них, моими
так же станут две юные прелестницы, которыми я смогу наслаждаться, как того
пожелаю, и, наконец, от моей руки погибнет их мать, которая в свое время
сладко ласкала мой клитор, но которая порядком мне надоела. Что же до их
бабушки, можно убить и ее — хлопот это мне не доставит; а это
очаровательное, еще не ведомое мне создание, которое я вижу перед собой,
просто жаль отправлять на тот свет, не насладившись им сполна».
Я поделилась своими мыслями с мужем, он принял их с восторгом и
посоветовал немедленно позвать служанок, велеть им упаковать вещи и
отправить их в Рим, потому что именно этот вечный город мы избрали местом
своей очередной остановки, когда истечет срок нашего пребывания во
Флоренции. На Элизу и Раймонду я могла положиться, как на самое себя, и они
в точности выполнили мои указания. В тот же день я убедила синьору Донис в
том, что для полного успеха нашего предприятия и в целях осторожности
необходимо очистить дом от слуг и что ей лучше перевезти в деревню все свое
золото и все драгоценности, чтобы не остаться без средств на тот случай,
если наш план сорвется.
Синьора Донис сочла мои советы мудрыми и
своевременными и, даже не подозревая о том, что зрело в моей голове,
предупредила всех своих знакомых, что уезжает на Сицилию и не вернется до
поздней осени; после чего, оставив при себе старую няньку, о которой я уже
упоминала, эта беззаботная и недалекая женщина оказалась в моей власти:
пожелай она нарочно попасть в расставленную нами ловушку, она не смогла бы
сделать это с большим успехом, чем теперь. На следующий день все было
готово, наша графиня — я действительно уже считала ее нашей добычей —
получила из банка шестьсот тысяч франков в виде драгоценностей, два миллиона
в банковских билетах и три тысячи цехинов наличными; единственной ее защитой
служила престарелая женщина, а в моем распоряжении, кроме Сбригани,
находились двое здоровенных лакеев.
Завершив все приготовления и предвкушая огромное удовольствие от
перспективы заставить дочь совершить то самое преступление, жертвой которого
собиралась ее сделать мать, я уговорила графиню отложить спектакль до
следующей пятницы, под тем предлогом, что за эти три-четыре дня мы должны
успокоиться и внутренне подготовиться к столь грандиозному событию.
— А до тех пор, — добавила я, — будем употреблять только хитрость —
насилие лишь в крайнем случае. И второе: раз уж мы в самом скором времени
расстанемся с восхитительной Аглаей, которую ты только сегодня представила
мне и которую я больше никогда не увижу, позволь мне провести с девочкой
хотя бы эти несколько оставшихся ночей.
Все, что я говорила, что предлагала и о чем просила, было законом для
графини — так велика и безрассудна была ее страсть ко мне, что она
оставалась глуха к голосу осторожности. Теперь вы видите, какие непоправимые
ошибки порой совершают люди, опьяненные злодейскими замыслами: ослепленные
своими страстями, они ничего не видят вокруг себя; они совершенно убеждены,
что их сообщники собираются извлечь из замышленного предприятия те же самые
выгоды или удовольствия, которые предвкушают они сами, и забывают о том, что
у подручных могут быть и свои планы. Одним словом, синьора Донис согласилась
на все; Аглае было ведено оказать мне горячий прием в своей постели, и в ту
же ночь я совершила восхитительное путешествие в царство сладострастия. Да,
друзья мои, это был настоящий бездонный кладезь очарования! Не думайте, что
я ударилась в поэтические вольности или свихнулась от восхищения, но я
нисколько не преувеличиваю, когда заявляю вам, что одной Аглаи достаточно
было бы для того неведомого мастера, который обшарил всю Грецию и ни в одной
из сотен прекраснейших женщин этой страны не нашел красоты, необходимой
ему.для создания величественной Венеры — той самой, что восхитила меня в
галерее великого герцога. Никогда за свою жизнь не встречала я таких
божественно округлых форм, такого средоточия сладострастия, таких
обольстительных линий; а с чем сравнить ее сладкую, крохотную куночку, ее
пухленькие трепетные полушария, ее дерзкие, свежие и благоухающие груди?
Нет, я отдаю отчет своим словам и теперь, по прошествии времени, могу
утверждать беспристрастно, что Аглая была самым восхитительным созданием, с
каким до тех пор мне приходилось заниматься плотскими утехами.