Однако давай поговорим о том вампире, которого наши оппоненты полагают
своим творцом. {Вампир пьет кровь живых существ, Бог заставляет людей
проливать свою; в сущности оба — вымысел расстроенного воображения. Так
разве не будет справедливым назвать второго именем первого? (Прим. автора)}
В этой связи я хочу спросить их, имеют ли законы, правила и воля,
посредством коих Бог управляет людьми, человеческую природу, может ли он в
одних и тех же обстоятельствах захотеть или не захотеть чего-нибудь, может
ли какая-то вещь нравиться или не нравиться ему, остаются ли неизменными его
чувства, нерушим ли его план. Если он подчиняется закону, тогда его функция
сводится к простому исполнительству, тогда он следует чьим-то указаниям и не
может быть независимым. А если за ним стоит неизменный закон, то в чем он
заключается? Отличен он от самого Бога или же заключен в нем? Если же, с
другой стороны, это Верховное Существо может менять свои чувства и желания
по своей собственной воле, мне хотелось бы знать, для чего он это делает.
Разумеется, у него должен иметься какой-то мотив для их изменения, мотив,
намного более веский, нежели любой из тех, что движут нами, так как Бог
превосходит нас как по мудрости, так и по осмотрительности; так можно ли
представить себе этот мотив, не умаляя величия самого Бога? Пойдем дальше:
если Бог знает заранее, что ему придется изменить свой план, почему же, раз
он всемогущий и может делать все, что захочет, он не устроил дело таким
образом, чтобы избежать необходимости такого изменения, которое всегда
требует определенных усилий и доказывает его слабость? А если ему не
известно, что будет дальше, какой же он всемогущий, что даже не в состоянии
предвидеть свои будущие действия? Если же он все-таки обладает даром
предвидения — как следовало бы предположить, — тогда все уже предопределено
заранее независимо от его воли; тогда какой закон руководит им? Где он, этот
закон? Как он проявляет себя?
Если твой Бог не свободен, если вынужден подчиняться управляющему им
закону, тогда он сводится к чему-то вроде судьбы или случайности, которых не
трогают клятвы, не смягчают молитвы, не ублажают дары и которыми лучше всего
пренебречь, а не пытаться безуспешно умолять их.
Но если твой обожаемый Бог — опасный, порочный и жестокий тип и
скрывает от людей то, что им надо для счастья, значит, цель его не в том,
чтобы сделать их счастливыми, и он совсем не любит их; таким образом, его
нельзя назвать ни справедливым, ни добрым. По моему мнению Бог не должен
желать человеку ничего плохого, а человек не может уважать законы, которые
тиранят его или же неизвестны или непознаваемы для него.
Более того, этот подлый Бот ненавидит человека за то, что тот не ведает
того, чему его не научили; он наказывает человека за нарушение какого-то
неведомого закона, за его наклонности и вкусы, которые тот мог получить
только от своего спасителя.
Более того, этот подлый Бот ненавидит человека за то, что тот не ведает
того, чему его не научили; он наказывает человека за нарушение какого-то
неведомого закона, за его наклонности и вкусы, которые тот мог получить
только от своего спасителя. Ах, Жюльетта! — воскликнула вдруг моя
наставница. — Можно ли воспринимать этого жестокого и коварного Бога иначе,
чем деспота, варвара, чудовище, которому я обязана всем порочным, всем
низменным и извращенным, что возбуждают во мне мои моральные свойства!
И даже если бы мне представили доказательства существования Бога, даже
если бы им удалось убедить меня в том, что он диктует законы и назначает
неких избранных сообщать их простым смертным, если бы мне показали, что в
отношениях человека и Бога царит абсолютная гармония и постоянство, — даже
тогда ничто не убедило бы меня в том, что я обязана благодарить его за все
его дела, ибо, если он не добр ко мне, значит, вводит меня во грех, и мой
разум, который он же мне и дал, не может предохранить меня от греха, ибо — и
это вполне логично! — он даровал мне способность мыслить для того лишь,
чтобы посредством сего предательского инструмента я все глубже и глубже
увязала в грехе и заблуждении.
Однако продолжим. И теперь я спрошу вас, деистов, каким образом этот
Бог, чье существование я готова допустить на минуту, собирается поступить с
теми, кто не знает его законов? Если он наказывает неистребимое невежество
тех, кому его законы не были объявлены, он несправедлив, а если он не в
состоянии научить их, он бессилен.
Нет никакого сомнения в том, что объявление законов вечности должно
нести на себе печать Бога, от которого они исходят. Мы по горло сыты такими
объявлениями, но какое из них отмечено неоспоримым знаком подлинности? Ведь
сама религия отвергает и уничтожает своего творца Бога, и мне интересно, что
станет с этой религией, когда Бог… ее основатель, останется только в
вывороченных набекрень мозгах недоумков?
Неважно, реальны или иллюзорны человеческие знания, истинны они или
фальшивы, потому что это почти совсем не имеет отношения к человеческому
счастью, ко к религии имеет самое непосредственное. Едва человек поддастся
внушению, религиозному гипнозу, как тут же начинает страстно верить, -что
привидения, кишащие у него в голове, существуют на самом деле, и с этого
момента утрачивается чувство реальности, С каждым днем появляются все новые
и новые поводы для страха, с каждым часом страх этот усиливается — таковы
следствия, которые производит в нашей душе пагубная идея Бога. Она приводит
к самым удручающим несчастьям в жизни человека, именно она лишает его
величайших удовольствий, и он всю свою жизнь боится не угодить
отвратительному созданию своего больного воображения. Поэтому ты, малышка,
должна, как можно скорее, избавиться от страхов, которые внушает тебе это
пугало.