— Хорошо, пусть будет так, — вмешалась я, — не будем больше осаждать
нашу любезную хозяйку вопросами, на которые она отвечать не намерена, но у
меня есть и другие, которые она могла бы нам разъяснить. Ваш дом,
несомненно, располагает большими возможностями для распутства, и мы желаем
знать, что бы вы еще могли предложить нам в этом плане.
— Нет ни одной страсти, — ответила Дюран, — ни одной прихоти или
фантазии, ни одного желания, как бы сумасбродны или невероятны они ни были,
которые вы не смогли бы удовлетворить в этих- стенах. Единственное, что от
вас требуется, — это предупредить меня за несколько часов до вашего прихода,
и вы получите все, что только возможно получить в этом мире. Пусть желания
ваши будут самыми необычными, самыми мерзкими и фантастическими, я
торжественно обещаю, что предоставлю в ваше распоряжение все средства
удовлетворить их. Но и это еще не все: если где-нибудь на земле, в самых
удаленных ее уголках, живут мужчины или женщины, с чьими вкусами и
привычками вы захотите познакомиться, я доставлю этих людей сюда, и вы,
оставаясь невидимыми для них, сможете наблюдать их действия через прозрачную
ширму. Этот дом целиком принадлежит мне, со всех четырех его сторон вы
можете войти и выйти незаметно; его уединенное местоположение и высокая
неприступная ограда вокруг него, мне кажется, служат достаточной гарантией
надежности и безопасности ваших развлечений, поэтому вам остается только
сказать мне свое желание, и вы получите любой предмет любой расы, любой
нации, любого пола и возраста, с которым можно будет сделать все, что вам
подскажет воображение. Я знаю, что вы щедры, а деньги в моем заведении
делают все.
— Однако вряд ли вы в них нуждаетесь, мадам, ведь состояние ваше,
должно быть, огромное.
— Да, — согласилась Дюран, — но у меня есть свои прихоти и свои
слабости, а поскольку одна из них — расточительность, я далеко не так
богата, как вы думаете… Да, милые гостьи, строжайшая секретность и
неограниченные возможности — вот чем отличается этот дом; например, не
далее, чем сегодня, вы лишили жизни пять или шесть человек, но даже если вы
оставите за собой пять сотен трупов, вам нечего будет опасаться, поэтому
продолжайте развлекаться и экспериментировать с мальчиками, девочками, со
взрослыми или престарелыми людьми, даже с грудными детьми, только
предупредите меня, а об остальном не беспокойтесь.
— Я хотела бы, — сказала Клервиль, — прочистить задний проход двум
отрокам лет по пятнадцати посредством раскаленного докрасна металлического
стержня, чтобы в это время вы, мадам, собственноручно истязали их и чтобы
меня содомировали по очереди двое красавцев, которых вы заранее угостите
ядом.
— Я хотела бы, — сказала Клервиль, — прочистить задний проход двум
отрокам лет по пятнадцати посредством раскаленного докрасна металлического
стержня, чтобы в это время вы, мадам, собственноручно истязали их и чтобы
меня содомировали по очереди двое красавцев, которых вы заранее угостите
ядом.
— Сто луидоров за каждую голову, — спокойно ответила Дюран, — и они в
вашем распоряжении.
— А мне бы хотелось поиздеваться над двумя юными девушками, — с
воодушевлением подхватила я, — ибо мне нравится поступать с
представительницами нашего пола точно так же, как моя подруга любит тешиться
с мужчинами. Я буду сношать их во влагалище тем же самым инструментом, а ваш
сильф будет рвать их тело на куски тяжелой плетью, только надо хорошенько
раскалить железные наконечники. Кроме того, в продолжение этой процедуры
меня так же будут пороть.
— По пятьдесят золотых за девицу, — сказала колдунья.
Мы полезли в свои кошельки, и через десять минут наши желания
осуществились. Я получила девочек неописуемой красоты, жестокость сильфа
была выше всяких похвал, злосчастные жертвы погибли в моих объятиях
ужаснейшей смертью, и мой экстаз, больше похожий на исступление, невозможно
выразить словами. Сильф и оба трупа испарились, как по мановению волшебной
палочки, а похоть наша так и осталась неутоленной. Клервиль, растрепанная, с
дико блуждающим взором, с выступившей на губах пеной, напоминала разъяренную
тигрицу, наверное, и я выглядела со стороны не менее ужасной. Видя нашу
ненасытность, Дюран предложила нам продолжить оргию и пригласить зрителей.
— Дайте нам еще по одной жертве, — дружно отвечали мы, — и ваши зрители
останутся довольны.
Для меня привели прелестную девочку — обнаженную, с завязанными за
спиной руками, такой же предмет для жертвоприношения, только мужского пола,
получила моя подруга; мы начали с того, что выпороли их крапивой, затем
плетьми — девятихвостками. Не успели мы войти во вкус, как раздался стук в
дверь. Дюран вышла из комнаты и тут же вернулась, объявив, что пришел один
господин, который желает, чтобы мы продолжили истязания, повернувшись спиной
к двери, так как он очень хочет полюбоваться нашими задницами.
— Передайте, что мы сделаем так, как ему хочется, — ответила Клервиль.
И мы вновь принялись за дело, которое закончилось тем, что жестокая
блудница вскрыла грудную клетку своей жертвы, вырвала горячее трепещущее
сердце и сунула его в свое влагалище.
— Ах, Жюльегга, — говорила она прерывающимся от восторга, голосом, — я
всю жизнь мечтала совокупиться с живым сердцем мальчика.
Она легла на бездыханное тело, впилась губами в мертвый рот и откусила
язык, не переставая сношать себя окровавленным куском человеческой плоти.
— А теперь, — пробормотала она, — давай совсем похороним его.
С этими словами она проткнула сердце, продела через него шнурок, крепко
завязала его, и скользкая красная масса исчезла в самых глубинах ее утробы.