По телефону она
разговаривала мягко, хотя и боязливо, и утверждала, что очень хотела бы
встретиться, но… как раз вернулся из Норвегии один ее старинный
приятель… (Этот старинный приятель возвращался то из Туниса, то из
Реймса, то из Смоленска, и обязательно с каким-нибудь дорогим подарком —
где уж Христиану было с ним состязаться.) Что ж, может быть, так и нужно
действовать! В следующий раз он приедет в Берлин с кучей денег и купит
Гретхен меховое манто, кожаный жакет и новый патефон — все, о чем она
говорила. Куча денег — и все будет в порядке.
«Я скажу Коринне, чтобы она привела своего родственника, — продолжал
размышлять Христиан, лежа с закрытыми глазами в зловонном, набитом
солдатами вагоне и прислушиваясь к стуку колес мчащегося в ночи по
французской земле поезда. — Хватит быть дураком. В следующий раз, когда я
приеду в Берлин, карманы у меня будут набиты деньгами. Немножко бензину,
сказала Коринна, и ее родственник сможет возить свой груз на трех машинах.
Хорошо, этот паршивый деверь получит бензин, и незамедлительно».
Христиан примирительно улыбнулся и минут через десять, когда поезд
медленно приближался к Бретани, даже ухитрился заснуть.
На следующее утро Христиан явился в канцелярию доложить о своем
прибытии и застал там лейтенанта Гарденбурга. Лейтенант показался ему
похудевшим и более собранным, словно он только что прошел учебный сбор.
Пружинистыми, энергичными шагами он расхаживал по комнате и на уставное
приветствие Христиана ответил очень любезной — с его, конечно, точки
зрения — улыбкой.
— Хорошо провели время? — дружески поинтересовался он.
— Очень хорошо, господин лейтенант.
— Фрау Гарденбург сообщила мне, что вы передали ей сверток с кружевом.
— Да, господин лейтенант.
— Очень мило с вашей стороны.
— Не стоит благодарности.
Лейтенант взглянул на Христиана (с некоторым смущением, как тому
показалось) и спросил:
— Она… хорошо выглядит?
— Прекрасно, господин лейтенант, — серьезно ответил Христиан.
— Хорошо, хорошо. — Сделав нечто похожее на пируэт, лейтенант нервно
повернулся к карте Африки, сменившей на стене карту России. — Очень рад.
Она слишком много работает, переутомляет себя… Очень рад… Хорошо, что
вы успели вовремя воспользоваться отпуском.
Христиан промолчал. Он не испытывал никакого желания вступать с
лейтенантом Гарденбургом в утомительный светский разговор. Он еще не видел
Коринну, и ему не терпелось поскорее встретиться с ней и сказать, чтобы
она немедленно связалась со своим родственником.
— Да, вам очень повезло, — продолжал Гарденбург, неизвестно чему
улыбаясь. — Идите-ка сюда, унтер-офицер, — с загадочным выражением сказал
он. Гарденбург подошел к грязному окну с решеткой и посмотрел в него.
Христиан сделал несколько шагов и остановился рядом.
Христиан сделал несколько шагов и остановился рядом.
— Прежде всего я должен предупредить вас, что все это весьма
конфиденциально, совершенно секретно. Мне вообще не следовало бы ничего
говорить, но мы давно уже служим вместе, и я думаю, что могу положиться на
вас.
— Так точно, господин лейтенант, — осторожно подтвердил Христиан.
Гарденбург тщательно осмотрелся вокруг и наклонился к Христиану.
— Наконец-то! — прошептал он торжествующе. — Наконец-то свершилось! Нас
перебрасывают. — Он резко повернул голову и взглянул назад. В канцелярии,
кроме Гарденбурга и Христиана, находился писарь, но он сидел метрах в
десяти от них. — В Африку, — добавил Гарденбург таким тихим шепотом, что
Христиан с трудом расслышал. — В африканский корпус. Через две недели. —
Его лицо расплылось в улыбку. — Разве это не замечательно?
— Так точно, господин лейтенант, — помолчав, равнодушно согласился
Христиан.
— Я знал, что вы будете рады.
— Так точно, господин лейтенант.
— В предстоящие две недели нужно сделать очень много, вам предстоит
масса хлопот. Капитан хотел вызвать вас из отпуска, но я считал, что вам
будет полезно отдохнуть и вы потом наверстаете упущенное…
— Большое спасибо, господин лейтенант.
— Наконец-то! — торжествующе потирая руки, провозгласил Гарденбург. —
Наконец-то! — Невидящим взглядом он уставился в окно; его взору рисовались
тучи пыли на дорогах Ливии, поднятые танковыми колоннами, в ушах стоял
грохот артиллерийской канонады на побережье Средиземного моря. — Я уже
начал было побаиваться, — доверительно сообщил Гарденбург, — что так и не
побываю в бою. — Он тряхнул головой, пробуждаясь от сладостного сна, и
обычным, отрывистым тоном добавил: — Ну хорошо, унтер-офицер. Вы мне
понадобитесь через час.
— Слушаюсь, господин лейтенант, — ответил Христиан и направился было к
двери, но вернулся.
— Господин лейтенант!
— Да.
— Разрешите доложить фамилию солдата сто сорок седьмого саперного
батальона, совершившего дисциплинарный проступок.
— Сообщите писарю, а я направлю ваш рапорт по команде.
— Слушаюсь, господин лейтенант.
Христиан подошел к писарю и молча наблюдал, пока тот записывал, что по
донесению унтер-офицера Христиана Дистля рядовой Ганс Рейтер был одет не
по форме и вел себя не так, как подобает солдату.
— Ну, теперь ему влетит, — авторитетно заявил писарь. — Месяц
неувольнения из казармы.
— Возможно, — согласился Христиан и вышел. Он постоял некоторое время
перед входом в казарму, затем направился к дому Коринны, но на полдороге
передумал.
«Зачем? — пожал он плечами. — Зачем мне теперь встречаться с ней?..»
Медленно возвращаясь обратно, Христиан остановился перед высокой, узкой
витриной ювелирного магазина. В витрине лежало несколько маленьких колец с
брильянтами и золотой кулон с крупным топазом. Драгоценный камень привлек
внимание Христиана.
«А ведь эта вещица понравилась бы Гретхен, — подумал он.