— Сержант, — сказал Крейн, — лейтенант прибыл сюда за трофеями, он
хочет увезти их в Париж.
Мимолетное, необъяснимое выражение промелькнуло на тонком длинном лице
сержанта, заросшем иссиня-черной щетиной.
— Сделайте одолжение, лейтенант. — Хулиген говорил приветливо и даже с
необычным для него оттенком подобострастия. — Это для нас большая честь.
После подъема в гору лейтенант часто дышал. «Он не такой уж здоровый,
как кажется, — подумал Майкл. — Наверно, там, в тылу, ему не приходится
сейчас играть в поло».
— Я слышал, что это и есть фронт, — сказал лейтенант, хватаясь за
протянутую Хулигеном руку. — Это правда?
— Да, сэр, в известном смысле, — уклончиво ответил Хулиген. Никто из
солдат не проронил ни слова.
— Здесь совсем тихо, — сказал лейтенант, с изумлением посмотрев вокруг.
— За два часа я не слышал ни одного выстрела. Вы уверены, что это фронт?
Хулиген вежливо засмеялся.
— Вот что я вам скажу, сэр, — проговорил он доверительным шепотом. — Я
думаю, что немцы отошли неделю тому назад. По-моему, вы можете спокойно
пройтись отсюда до самого Рейна.
Майкл не спускал глаз с Хулигена. Лицо сержанта было открытым и детски
наивным. До войны Хулиген был кондуктором автобуса, курсировавшего по
Пятой авеню. «Откуда у него такое артистическое дарование?» — недоумевал
Майкл.
— Хорошо, — сказал лейтенант, улыбаясь. — Должен сказать, что здесь
гораздо спокойнее, чем у нас на пункте сбора донесений. Правда, Льюис?
— Да, сэр, — подтвердил Льюис.
— Никаких тебе полковников, снующих взад и вперед и не дающих ни минуты
покоя, — дружелюбно сказал лейтенант, — и не надо бриться каждый день.
— Да, сэр, — согласился Хулиген, — бриться каждый день нам не нужно.
— Я слышал, — сказал лейтенант доверительным тоном, глядя вниз, по
направлению к реке, — что там можно набрать кой-каких немецких трофеев.
— Да, сэр, конечно. На этом поле полно касок, люгеров и дорогих
фотоаппаратов.
«Он зашел слишком далеко, — думал Майкл, — теперь он зашел слишком
далеко». Он бросил взгляд на лейтенанта, интересуясь, как тот воспринимает
все это, но на его здоровом, румяном лице было только выражение страстной
алчности. «Боже мой, — с отвращением подумал Майкл, — кто только произвел
его в офицеры?»
— Льюис, Стив, — сказал лейтенант, — давайте спустимся вниз и
посмотрим, что там делается.
— Подождите, лейтенант, — с сомнением в голосе сказал Льюис. — Спросите
его, нет ли там мин?
— Что вы? — ответил Хулиген. — Гарантирую, что никаких мин там нет.
Семеро солдат взвода неподвижно сидели на корточках в своих окопах и
смотрели в землю.
— Вы не возражаете, сержант, — спросил лейтенант, — если мы спустимся
вниз и немного попасемся?
— Чувствуйте себя как дома, сэр.
«Теперь, — думал Майкл, — теперь он им скажет, что все это шутка,
покажет им, какие они ослы, и выпроводит их отсюда.
..»
Но Хулиген стоял, не двигаясь.
— Вы, пожалуйста, не упускайте нас из виду, хорошо, сержант? — сказал
лейтенант.
— Конечно.
— Ладно. Пошли, ребята, — лейтенант неуклюже пролез через кустарник и
стал спускаться вниз по склону. Оба сержанта последовали за ним.
Майкл обернулся и взглянул на Ноя. Ной наблюдал за ним, его черные
стариковские глаза смотрели твердо и угрожающе. Майкл понял, что Ной своим
молчаливым пристальным взором подает ему знак не говорить ни слова. «Ну
что же, — решил Майкл в свое оправдание, — это его взвод, он знает этих
людей лучше, чем я…»
Он обернулся назад и посмотрел вниз.
Лейтенант в своей нарядной шинели и два сержанта медленно спускались
вниз по холодному, скользкому склону, то и дело хватаясь за кустарники и
стволы деревьев. «Нет, — подумал Майкл, — мне наплевать, что они обо мне
подумают, но я не могу допустить, чтобы это случилось…»
— Хулиген! — Он подскочил к сержанту, который пристально, с жестоким
выражением на лице смотрел через реку на противоположный гребень. —
Хулиген, вы не сделаете этого! Вы не должны их пускать туда! Хулиген!
— Замолчи! — свирепо зашептал Хулиген. — Не учи меня. Я командую
взводом.
— Их же убьют, — настаивал Майкл, глядя на трех человек, скользивших по
грязному снегу.
— Ну и что? — сказал Хулиген, и Майкла испугало выражение отвращения и
ненависти на его тонком, умном лице. — Чего ты хочешь? Почему бы некоторым
из этих негодяев в виде исключения не быть убитыми? Ведь они же в армии, в
конце концов. Трофеи!
— Вы должны остановить их! — прохрипел Майкл. — Если вы их не
остановите, я напишу рапорт, клянусь богом, напишу…
— Заткнись, Уайтэкр, — вмешался Ной.
— Напишешь рапорт, да? — Хулиген ни на секунду не отрывал глаз от
противоположного гребня. — Ты что, хочешь сам пойти туда? Хочешь, чтобы
тебя убили там сегодня, хочешь, чтобы убили Аккермана, Крейна, Пфейфера?
Ты хочешь, чтобы лучше убили твоих друзей, чем этих трех жирных тыловых
свиней? Что они за цацы такие? — Его голос, вначале дрожавший от злобы,
внезапно стал спокойным и деловым, когда он обратился к другим солдатам. —
Не смотрите вниз на этих троих, — приказал он. — Все внимание на гребень.
Будет всего лишь две-три коротких очереди, надо смотреть очень зорко. Не
отводите глаз от того места, откуда будут стрелять, и докладывайте мне…
Все еще хочешь, чтобы, я отозвал их назад, Уайтэкр?
— Я… — начал было Майкл, но тут же услышал выстрелы и понял, что
слишком поздно.
Там внизу, недалеко от реки, нарядная, со светлыми прожилками шинель
медленно покачнулась и осела в грязь. Льюис и другой сержант пустились
бежать, но их тут же настигли немецкие пули.
— Сержант! — Это был спокойный и ровный голос Ноя. — Я вижу, откуда
стреляют. Правее вон того большого дерева, двадцать ярдов, прямо перед
теми двумя кустиками, которые чуть повыше других… Вы видите?
— Вижу, — отозвался Хулиген.