— Что ты
делаешь сегодня вечером?
— Вчера приехала из Лос-Анджелеса моя жена.
— Да? Печально. Ну, с Новым годом! — И она поплыла дальше, приводя в
трепет трех одетых во фраки студентов с младших курсов Гарвардского
университета — родственников хозяйки, приехавших в город на каникулы.
Майкл поднял бокал и отпил до половины. Это, видимо, было виски, в
которое кто-то налил лимонаду. «Брошу пить с завтрашнего дня, — подумал
он. — Все равно я уже выпил сегодня три стакана и этот вечер потерян».
Майкл подождал, пока его жена не кончила целовать маленького лысого
человека с пышными кавалерийскими усами, потом пробрался сквозь толпу
гостей и встал у нее за спиной. Он услышал, как жена, не выпуская руки
маленького человека, говорила:
— Сценарий отвратительный, Гарри, но ты, пожалуйста, никому об этом не
говори.
— Ты же знаешь меня, Лаура. Разве я болтун?
— С Новым годом, с новым счастьем, дорогая! — сказал Майкл и поцеловал
Лауру в щеку.
Она обернулась, все еще не выпуская руки лысого, и улыбнулась. Даже
здесь, где пьяный шум и сутолока не располагали, казалось, к проявлению
нежных чувств, Лаура приветствовала Майкла с тем выражением ласки и
теплоты во взоре, которое всякий раз поражало и волновало его. Она
протянула свободную руку и привлекла к себе Майкла, чтобы поцеловать его.
В тот момент, когда их лица сблизились, Майкл почувствовал, что Лаура с
подозрением принюхивается к его дыханию. Отвечая на поцелуй жены, он не
мог сдержать раздражения и помрачнел. «Вечно она нюхает, — мелькнуло у
него. — Старый сейчас год или новый — ей все равно».
— Перед тем как уйти из театра, — насмешливо сказал Майкл, отстраняясь
от жены, — я вылил на себя два флакона духов «Шанель N_5».
Веки Лауры обиженно дрогнули.
— Не будь таким скверным хоть в новом году, — попросила она. — Почему
ты так поздно?
— Зашел по пути пропустить пару бокалов вина.
— С кем? — Лаура посмотрела на него подозрительным собственническим
взглядом, который так портил нежное и открытое выражение ее лица всякий
раз, когда она допрашивала мужа.
— Кое с кем из приятелей.
— И только? — Лаура говорила тем игривым и легкомысленным тоном, какой
был принят среди женщин ее круга, когда они подшучивали над своими мужьями
в обществе.
— Нет, — в тон ей ответил Майкл. — Я забыл сказать, что с нами были
шесть полуобнаженных полинезийских танцовщиц — мы оставили их в ночном
клубе «Сторк».
— Ну не забавен ли он? — воскликнула Лаура, обращаясь к лысому. — Он
ужасно потешный, не правда ли?
— Начинается семейная сцена, — усмехнулся лысый, — а когда дело доходит
до семейных сцен, я исчезаю. Пока, дорогая. — Он помахал рукой Уайтэкрам и
скрылся в толпе.
— У меня есть великолепная идея, — заявила Лаура. — Давайте не будем
сегодня говорить женам гадости.
Майкл допил вино и поставил бокал.
Майкл допил вино и поставил бокал.
— Кто этот усатый?
— А, Гарри?
— Тот, кого ты целовала.
— Да это Гарри. Я знаю его уже много лет. Он бывает на всех вечерах. —
Лаура легким движением рук поправила прическу. — И здесь, и на Западном
побережье. Я не знаю, чем он занимается. Возможно, он антрепренер. Сегодня
Гарри подошел ко мне и сказал, что в последнем фильме я была
очаровательна.
— Он так и сказал — очаровательна?
— Ага.
— Ага? Это что, так теперь говорят в Голливуде?
— Возможно. — Лаура улыбалась ему, но глаза ее все время бегали по
комнате. Впрочем, она всегда была такой, когда они находились в обществе.
— Как, по-твоему, я сыграла в последнем фильме?
— Очаровательно, — ответил Майкл. — Давай выпьем.
Лаура встала, взяла его за руку и нежно потерлась щекой о его плечо.
— Ты рад, что я приехала? — спросила она.
— Очарован, — ухмыльнулся Майкл.
Они засмеялись и рука об руку направились к буфету, пробираясь мимо
столпившихся в центре комнаты гостей.
Буфет находился в соседней комнате под абстракционистской картиной с
нарисованным фуксином подобием женщины о трех грудях, восседающей на
параллелограмме. Здесь они застали седеющего, полного Уоллеса Арни с
чайной чашкой в руках. Рядом с ним стоял приземистый, могучего сложения
человек в синем саржевом костюме. Он выглядел так, словно зим десять
подряд провел на открытом воздухе. Тут же болтали две девицы с
хорошенькими, но невыразительными личиками и узкими, как у манекенщиц,
бедрами. Они пили неразбавленное виски.
— Он приставал к тебе? — услышал Майкл голос одной из девушек.
— Нет, — ответила другая, встряхнув светлыми блестящими волосами.
— Но почему?
— Потому что он сейчас йог.
Девушки задумчиво заглянули в свои бокалы, допили вино и удалились —
величаво и грациозно, как пантеры в джунглях.
— Ты слышала? — спросил Майкл.
— Да, — засмеялась Лаура.
Майкл попросил у буфетчика две рюмки виски и улыбнулся Арни, автору
«Поздней весны». Тот продолжал молча смотреть прямо перед собой, время от
времени элегантным движением трясущейся руки поднося к губам чашку.
— Нокдаун, — заметил человек в синем саржевом костюме. — Потерял
сознание, но устоял на ногах. Судья должен прекратить схватку, иначе она
превратится в простое избиение.
Арни ухмыльнулся, украдкой посмотрел по сторонам и протянул буфетчику
свою чашку с блюдцем.
— Пожалуйста, налейте мне еще чайку.
Буфетчик налил в чашку хлебной водки, и Арни, прежде чем взять ее,
снова осмотрелся вокруг.
— Здорово, Уайтэкр! — приветствовал он Майкла. — Здравствуйте, миссис
Уайтэкр. Ведь вы ничего не скажете Филис, правда?
— Нет, нет, Уоллес, — отозвался Майкл, — не скажем.
— Слава богу. У Филис что-то с желудком, — пояснил Арни.