Его шляпа лежала на полке рядом
со щегольски загнутой старой фетровой шляпой Роджера, на которую Ной
взглянул одновременно и виновато и с нежностью. К счастью, большинство
гостей собрались вокруг пианино, так что ему удалось незаметно дойти до
двери; перед Роджером он как-нибудь оправдается потом. Но мисс Плаумен
заметила его. Сидя лицом к двери и разговаривая с другой девушкой, она
увидела Ноя, когда он остановился у порога, чтобы бросить на нее
прощальный, полный отчаяния взгляд. На лице девушки отразилось недоумение,
она поднялась и направилась к нему, Шелест ее платья звучал в его ушах,
как артиллерийская канонада.
— Куда это вы? — поинтересовалась она.
— Мы… мы… — залепетал Ной, проклиная свой непослушный язык, — мы…
нам нужна содовая… я за содовой.
— Я схожу с вами.
«Нет! — хотелось крикнуть Ною. — Оставайтесь здесь! Не двигайтесь!»
Однако он лишь молча посмотрел, как она надела пальто и шляпку. Эта
простая шляпка не шла девушке, и Ной почувствовал, как к его сердцу
прилила горячая волна жалости и нежности к ней — такой юной и такой
бедной. Девушка подошла к сидевшему около пианино Роджеру, наклонилась к
нему, оперевшись на его плечо, и что-то шепнула на ухо. «Ну вот, — мрачно
подумал Ной, — сейчас все раскроется. Все кончено!» — и он чуть не
бросился бежать. Но Роджер повернулся к нему и помахал одной рукой,
продолжая перебирать другой басовые клавиши. Девушка снова пересекла
комнату, держась просто и скромно, и присоединилась к Ною.
— Я сказала Роджеру, — сообщила она.
Сказала Роджеру! Но что? Сказала ему, чтобы он был осторожнее с
малознакомыми людьми, никого не жалел, никогда не был великодушен и вырвал
любовь из своего сердца, как сорную траву из сада?
— Вы бы взяли плащ, — посоветовала девушка. — Когда мы шли сюда, был
дождь.
Негнущейся походкой Ной молча подошел к шкафу и взял плащ. Девушка
ждала его у порога. Они вышли в неосвещенную прихожую и закрыли за собой
дверь.
Медленно, почти касаясь друг друга плечами, они спустились по
ступенькам и вышли на мокрую улицу. Пение и смех, доносившиеся из комнаты,
казались отсюда далекими и неуместными.
— Ну, а теперь куда? — спросила девушка, когда они в нерешительности
остановились перед захлопнувшейся за ними дверью подъезда.
— То есть как куда? — изумился Ной.
— Вы же пошли за содовой. Где продают содовую воду?
— Ах, да… — Ной рассеянно посмотрел вправо и влево на тускло
поблескивавший тротуар. — Да, да, это… Не знаю… Впрочем, нам не нужно
никакой содовой воды.
— А мне показалось, что вы сказали…
— Это был только предлог. Меня утомила вечеринка, я очень устал. Мне
всегда скучно на вечеринках.
Прислушиваясь к звукам своего голоса, Ной с удовлетворением отметил,
что именно так и должен звучать голос человека, умудренного житейским
опытом и пресыщенного разгульными пирушками.
Мне
всегда скучно на вечеринках.
Прислушиваясь к звукам своего голоса, Ной с удовлетворением отметил,
что именно так и должен звучать голос человека, умудренного житейским
опытом и пресыщенного разгульными пирушками. «Именно такого тона и нужно
держаться, — решил он. — Быть утонченно вежливым, холодным, делать вид,
что меня слегка забавляет эта девчонка».
— А мне вечеринка показалась очень приятной, — серьезно сказала
девушка.
— Да? — небрежно бросил Ной. — Признаться, ничего приятного я не
заметил.
«Вот так и нужно, — с мрачным удовольствием повторил про себя Ной. —
Нужно нападать, а не обороняться». Он будет отчужденным, немного
рассеянным, холодно-вежливым, как английский аристократ после ночного
кутежа. Это поможет ему убить сразу двух зайцев. Во-первых, он ни единым
словом не предаст своего друга; во-вторых (при этой мысли Ной ощутил
приятный трепет ожидания, хотя и отягченный укором совести), и во-вторых,
какое впечатление произведет он своими редкими, незаурядными качествами на
эту маленькую секретаршу из Бруклина!
— Прошу прощения, что обманом вытащил вас под дождь, — извинился Ной.
Девушка посмотрела по сторонам.
— А дождя-то вовсе и нет, — деловито ответила она.
— Да? — Ной только сейчас обратил внимание на погоду. — Совершенно
верно. — Он чувствовал, что взял правильный тон.
— Что же вы теперь намерены делать? — спросила девушка.
Ной впервые в жизни пожал плечами.
— Не знаю, — ответил он. — Прогуляюсь. (Ной подумал, что и говорит-то
он теперь совсем, как герои Голсуорси.) Я часто гуляю по ночам. Очень
приятно пройтись по безлюдным улицам.
— Но сейчас еще только одиннадцать часов! — воскликнула девушка.
— Да? Совершенно верно, — согласился Ной и решил, что больше повторять
это выражение не следует. — Если хотите вернуться в комнату…
Хоуп заколебалась. С туманной реки долетел низкий, дрожащий гудок, и
Ной почувствовал, как этот звук ударил по его напряженным нервам.
— Нет, я пройдусь с вами, — ответила девушка.
Стараясь не касаться друг друга, они пошли рядом по обсаженной
деревьями улице вдоль реки. Среди берегов, окутанных туманной дымкой,
мрачно чернел Гудзон, дыша весной и солью, принесенной с моря в часы
полуденного прилива. Далеко к северу цепочка огней, повисших высоко над
водой, обозначала мост в Джерси, а крутые, каменистые берега по ту сторону
реки вздымались черными громадами, напоминая средневековые замки. Улица
была безлюдна. Лишь иногда, шипя шинами, проносилась машина, и в свете фар
и ночь, и река, и сами они, медленно бредущие под усеянными молодыми
почками ветвями, казались какими-то призрачными и таинственными.
Не произнося ни слова, они шли вдоль реки, и только смелый стук их
одиноких шагов нарушал тишину. «Три минуты молчим, — думал Ной,
рассматривая свои ботинки.