Майкл медленно подошел к валявшемуся на траве шесту.
— Не знаю, — сказал он, — представляет ли это интерес для кого-нибудь
из вас, но только что пал Париж.
— Не может быть! — воскликнул Морен. — Невероятно!
Мисс Фримэнтл промолчала, но Майкл заметил, что она сжала кулаки и
уставилась на них.
— Это было неизбежно, — мрачно отозвался Джонсон. — Все понимали, что
это неизбежно.
Майкл поднял шест и попытался воткнуть его заостренным концом в землю.
— Не там, не там! — пронзительным, злым голосом закричала Лаура. —
Сколько раз я должна повторять тебе, что тут нельзя ставить сетку!
Она подбежала к Майклу, выхватила у него шест и с силой ударила мужа
ракеткой по руке. Майкл с бессмысленным видом взглянул на жену,
по-прежнему стоя с вытянутыми руками, словно все еще держал шест. «Да она
плачет! — удивился он. — Почему она плачет, черт ее возьми?»
— Вот здесь! Вот тут нужно ставить сетку! — истерически кричала Лаура,
возбужденно тыкая в землю шестом.
Майкл не торопясь подошел к Лауре и вырвал у нее шест. Он не знал,
зачем делает это. Он только чувствовал, что не в состоянии слушать
истошный крик жены и видеть, как она тычет шестом в траву.
— Я сам все сделаю, — машинально сказал он. — А ты помолчи!
Лаура взглянула на него. Ее хорошенькое личико искажала гримаса
ненависти. Она размахнулась и швырнула ракетку в голову Майкла. Он мрачно
смотрел, как блестящая ракетка, описывая дугу на фоне деревьев и зеленой
изгороди в конце сада, летела в него, и ему показалось, что ее полет
продолжается бесконечно долго. Затем он услышал тупой удар и лишь после
того, как ракетка упала к его ногам, понял, что она попала ему в лоб над
правым глазом. Ему стало больно, и он почувствовал, как со лба потекла
кровь, на мгновение задержалась над бровью, а затем, теплая и мутная,
начала заливать глаз. Плачущая Лаура стояла все на том же месте, с
искаженным злобой и ненавистью лицом, а пристально глядела на Майкла.
Майкл осторожно положил шест на траву, повернулся и пошел в дом. По
пути ему встретился Тони, но они ничего не сказали друг другу.
Майкл прошел в гостиную. По радио передавали все ту же органную музыку.
Он привалился грудью к каминной доске и посмотрел на свое отражение в
маленьком выпуклом зеркале в массивной позолоченной раме. В зеркале он
увидел свое искаженное изображение: чужое лицо с очень длинным носом, с
узким лбом и подбородком. Красная царапина над глазом казалась маленькой и
почти незаметной. Затем Майкл услышал, как позади открылась дверь и в
комнату вошла Лаура. Она подошла к приемнику и выключила его.
— Ты же знаешь, я не переношу органную музыку, — сказала она злым,
дрожащим голосом.
Майкл повернулся к ней. На Лауре была бледно-оранжевая с белым ситцевая
юбка. Между фигаро и юбкой виднелась гладкая загорелая кожа. В своем
модном летнем наряде она казалась очень красивой и изящной и напоминала
картинку из журнала мод, рекламирующую платья для девушек.
В своем
модном летнем наряде она казалась очень красивой и изящной и напоминала
картинку из журнала мод, рекламирующую платья для девушек. Однако злое,
упрямое, неприятное выражение лица со следами слез на нем сводило это
впечатление на нет.
— Конец! — сказал Майкл. — Между нами все кончено, надеюсь, ты
понимаешь.
— Очень хорошо. Замечательно! Ничего более приятного ты не мог мне
сообщить!
— Коль скоро мы начали такой разговор, — продолжал Майкл, — позволь
сказать, что я почти не сомневаюсь в характере твоих отношений с Мореном.
Я наблюдал за тобой.
— Да? Ну что ж, я рада, что ты знаешь. Можешь не ломать себе голову. Ты
абсолютно прав в своих догадках. Еще что?
— Ничего. Я уезжаю пятичасовым поездом.
— И пожалуйста, не изображай из себя святошу! Я тоже кое-что знаю о
тебе. Уж эти мне письма о том, как ты скучал без меня в Нью-Йорке! Ни
черта ты не скучал. Если бы ты знал, как мне было противно, возвратившись
в Нью-Йорк, ловить на себе жалостливые взгляды всех этих женщин. А когда
ты договорился встретиться с мисс Фримэнтл? Во вторник за ленчем? Может,
мне пойти к ней и сказать, что твои планы изменились и ты можешь
встретиться с ней хоть завтра?.. — Лаура говорила торопливо, пронзительным
голосом, а ее лицо с тонкими детскими чертами выражало страдание и гнев.
— Довольно! — остановил ее Майкл, чувствуя себя виноватым и потерянным.
— Я не хочу больше ничего слышать.
— У тебя еще есть вопросы? — крикнула Лаура. — Ты больше ни о ком не
хочешь меня спросить? Ты больше никого не подозреваешь? Может быть, мне
составить список для тебя?
Лаура разрыдалась и упала на кушетку. «Слишком уж грациозно, — холодно
отметил Майкл. — Прямо, инженю». Вздрагивая от рыданий, Лаура уткнулась в
подушку. Ее красивые волосы веером рассыпались вокруг головы. В этой позе
она была похожа на капризного ребенка и казалась исстрадавшейся и
измученной. У Майкла вдруг возникло непреодолимое желание подойти к ней,
сжать ее в объятиях и утешить, мягко приговаривая: «Детка! Ну, полно,
детка!»
Но Майкл сдержался. Он отвернулся и вышел в сад. Гости деликатно отошли
подальше от дома, в другой конец сада. На темном фоне густой зелени яркими
пятнами выделялись их костюмы. Им явно было не по себе. Майкл подошел к
ним, потирая рукой царапину над глазом.
— Бадминтон на сегодня отменяется, — объявил он. — По-моему, вам лучше
уйти. Прием в саду под жгучим летним солнцем Пенсильвании не удался.
— А мы и так уже расходимся, — сухо ответил Джонсон.
Майкл ни с кем не стал прощаться. Он словно застыл на своем месте и
молча смотрел куда-то в сторону, скорее угадывая, чем замечая, как мимо
него один за другим проплывают неясные силуэты гостей. Поравнявшись с
Майклом, мисс Фримэнтл бросила на него мимолетный взгляд и быстро опустила
глаза. Майкл промолчал. Вскоре он услышал, как за гостями закрылись
ворота.
Стоя на ярко-зеленой траве, Майкл чувствовал, что царапина над глазом
начинает подсыхать на солнце.