— Позовите этих людей… — Он
указал на группу саперов, которые с помощью бульдозера прокладывали дорогу
через дюны. — Позовите их сюда и проверьте этот участок.
— Там нет мин, капитан, — усталым голосом сказал капрал.
— А я говорю, что видел мину, капрал! — заорал Колклаф.
Морской офицер, командовавший судном, сошел по трапу.
— Капитан, — раздраженно сказал он, — пожалуйста, дайте вашим людям
команду высаживаться. Мне нужно уходить отсюда. Я не намерен торчать всю
ночь на этом берегу. А если мы проканителимся еще десять минут, то можем
остаться здесь навсегда.
— Там, у конца трапа, мина, — громко сказал Колклаф.
— Капитан, — возразил сапер, — уже три роты сошли на берег как раз в
этом месте, и ни один человек не подорвался.
— Я приказываю вам, — крикнул Колклаф, — позовите своих людей и
очистите этот участок.
— Слушаюсь, сэр, — буркнул сапер. Он направился к бульдозеру мимо
аккуратно сложенных в ряд и прикрытых одеялами шестнадцати трупов.
— Если вы сейчас же не высадитесь, — заявил морской офицера — то флот
Соединенных Штатов потеряет одно десантное судно.
— Лейтенант, — холодно проговорил Колклаф, — занимайтесь своим делом, а
я буду заниматься своим.
— Если вы не высадитесь за десять минут, — сказал лейтенант, снова
поднимаясь на баржу, — я увезу и вас и вашу проклятую роту обратно в море,
и вам тогда придется присоединяться к морской пехоте, чтобы снова попасть
на берег.
— Обо всем этом, лейтенант, — сказал Колклаф, — я доложу по команде.
— Десять минут! — в бешенстве крикнул через плечо лейтенант,
направляясь на свой полуразрушенный мостик.
— Капитан, — закричал своим высоким голосом лейтенант Грин с трапа, где
выстроились солдаты, с сомнением взиравшие на грязную зеленую воду, на
поверхности которой плавали выброшенные спасательные пояса, деревянные
ящики из-под пулеметных лент, картонные коробки из-под продуктов. —
Капитан, — закричал он, — я готов пойти первым, поскольку капрал говорит,
что все в порядке… А ребята потом пройдут по моим следам и…
— Я не намерен терять ни одного солдата на этом берегу, — ответил
Колклаф. — Оставайтесь на своем месте. — Его рука решительно потянулась к
инкрустированному перламутром пистолету — подарку жены. Ной заметил, что
кобура была отделана бахромой из сыромятной кожи точно так же, как кобуры
ковбойских костюмов, какие дарят мальчишкам на рождество.
На берегу показался капрал-сапер, возвращавшийся в сопровождении
лейтенанта. Лейтенант, необычайно высокого роста, был без каски и без
оружия. У него было обветренное, красное, вспотевшее лицо, из засученных
рукавов рабочей одежды свисали огромные, черные от грязи руки. Он выглядел
скорее десятником бригады дорожных рабочих, чем офицером.
— Давайте-ка, капитан, сходите на берег, — сказал лейтенант.
— Там мина, — упорствовал Колклаф. — Возьмите своих людей и очистите
этот участок.
— Здесь нет мин, — сказал лейтенант.
— Здесь нет мин, — сказал лейтенант.
— А я говорю, что видел мину.
Солдаты, стоявшие позади капитана, с беспокойством слушали эту
перепалку. Теперь, когда они были так близко от берега, невыносимо было
оставаться на судне, на котором они так настрадались за этот день и
которое все еще являлось хорошей мишенью; а судно скрипело и стонало при
каждом ударе волн, с шумом обрушивавшихся на него со стороны открытого
моря. Берег с его дюнами, окопами, штабелями грузов выглядел надежным,
прочным, даже домашним, — никакого сравнения с плавающими по морю
посудинами. Солдаты стояли позади своего капитана, уставившись на его
спину, и глубоко ненавидели его.
Лейтенант-сапер открыл было рот, чтобы что-то сказать Колклафу. Но в
это время его взгляд упал на пояс капитана, где висел пистолет,
инкрустированный перламутром. Он слегка улыбнулся и промолчал. Потом с
бесстрастным выражением на лице, как был — в ботинках и крагах молча вошел
в воду и начал тяжелыми шагами утюжить дно — туда и обратно, у самого
трапа и вокруг него, не обращая никакого внимания на волны, бившие его по
ногам. Так, топая взад и вперед с тем же бесстрастным выражением на лице,
он проверил каждый дюйм берега, каждую точку, куда только могла ступить
нога солдата. Потом, не сказав ни слова Колклафу, он вышел из воды и,
слегка сгорбившись от усталости, пошел, тяжело ступая, туда, где его люди
пытались с помощью бульдозера сдвинуть с места огромную бетонную плиту с
торчащими из нее железными рельсами.
Колклаф вдруг резко обернулся назад, однако никто из солдат не
улыбался. Тогда он снова повернулся лицом к берегу и сошел на землю
Франции осторожно, но с достоинством. И все солдаты роты, один за другим,
шагая по холодной морской воде, проследовали за ним мимо плавающих
обломков первого дня великой битвы на европейский континент.
В первый день высадки роте совсем не пришлось участвовать в боях.
Солдаты окопались и съели свой вечерний паек, почистили винтовки и стали
наблюдать, как высаживаются на берег новые роты. С превосходством
ветеранов они подсмеивались над новичками, которые пугались случайно
залетавших снарядов и ступали необыкновенно осторожно, боясь наткнуться на
мину. Колклаф ушел разыскивать свой полк, который уже был на берегу, но
где именно, никто не знал.
Ночь была темная, ветреная, сырая и холодная. Уже в сумерках прилетели
немецкие самолеты. Орудия кораблей, стоявших на рейде недалеко от берега,
и зенитная артиллерия на берегу перекрестили небо огненными трассами.
Осколки мягко шлепались в песок рядом с Ноем; он беспомощно озирался,
думая только об одном: настанет ли когда-нибудь такое время, когда ему не
придется опасаться за свою жизнь.
Их разбудили на рассвете. К тому времени Колклаф уже вернулся из полка.