— Он был еврей.
— Гм… — Наступило молчание, затем Ной услышал веселый голос пьяной
женщины: — Давай, Джордж, хлопнем еще по рюмочке!
— К сожалению, — снова заговорил человек из похоронного бюро, — мы не в
состоянии организовать надгробную службу по еврейскому обряду.
— Да какая вам разница! — крикнул Ной. — Он не был религиозным, и
никакой службы ему не нужно.
— Это невозможно, — хрипло, но с достоинством ответил голос. — Евреев
мы не обслуживаем. Я не сомневаюсь, что вы найдете другие… много других
похоронных бюро, которые берутся кремировать евреев.
— Но вас рекомендовал доктор Фишборн! — в бешенстве заорал Ной. Он
чувствовал, что не в состоянии снова вести этот разговор с другим
похоронным бюро; он был ошеломлен и сбит с толку. — Разве вы не обязаны
хоронить людей?
— Примите мои соболезнования в постигшем вас горе, любезный, но мы не
видим возможности…
Ной услышал какую-то возню, затем женский голос произнес:
— Джорджи, дай-ка я с ним поговорю!
После короткой паузы женщина заплетающимся языком, но громко и нагло
сказала:
— Послушай, ну что ты привязался? Мы заняты. Ты разве не слышал?
Джорджи ясно сказал, что жидов он не хоронит. С Новым годом!
На том конце провода повесили трубку.
Трясущимися руками Ной с трудом нацепил на рычаг телефонную трубку. Все
его тело покрылось испариной. Выйдя из будки, он медленно направился к
двери — мимо радиолы, из которой теперь доносился джазовый вариант
«Баллады о Лох-Ломонде», мимо моряков, развлекавшихся в обществе
блондинки, и мертвецки пьяного человека.
— Что случилось, старина? — улыбнулась блондинка. — Ее нет дома?
Ной промолчал. Едва передвигая от слабости ноги, он подошел к
незанятому концу стойки и сел на высокий стул.
— Виски! — бросил он буфетчику. Он выпил вино, не разбавляя, и тут же
заказал новую порцию. Два стакана, выпитые один за другим, немедленно
оказали свое действие. В затуманенном вином сознании и сам бар, и музыка,
и люди казались Ною приятными и милыми. И когда к нему, преувеличенно
вихляя полными бедрами, подошла блондинка, затянутая в узкое желтое платье
с цветами, в красных туфлях и маленькой шляпке с фиолетовой вуалькой, он
добродушно ухмыльнулся ей.
— Ну вот, — сказала блондинка, мягко прикасаясь к его руке, — так-то
лучше.
— С Новым годом, — приветствовал ее Ной.
— Милый… — Блондинка уселась рядом и, ерзая на сиденье, обитом
красной искусственной кожей, терлась коленом о его ногу. — Милый, у меня
неприятность. Я присмотрелась к людям в баре и решила, что могу положиться
только на тебя… Коктейль, — сказала она неторопливо подошедшему
буфетчику. — Когда у меня неприятность, — продолжала она, взяв Ноя за
локоть и озабоченно посматривая на него через вуалетку маленькими голубыми
подведенными глазами, серьезными и зовущими, — меня так и тянет к
итальянцам.
У них сильный характер, они вспыльчивы, но отзывчивы. По
правде сказать, милый, мне нравятся вспыльчивые мужчины. Мужчина, которого
нельзя вывести из себя, не может дать женщине счастья даже на десять минут
в год. Я ищу в мужчине две вещи: отзывчивый характер и полные губы.
— Что, что? — переспросил озадаченный Ной.
— Полные губы, — серьезно повторила блондинка. — Меня зовут Джорджия,
миленький, а тебя?
— Рональд Бивербрук, — ответил Ной. — И должен тебе сказать… я не
итальянец.
— Да? — разочарованно протянула женщина, одним глотком отпивая половину
коктейля. — А я была готова поклясться, что ты итальянец. А кто же ты,
Рональд?
— Индеец. Индеец племени сиу.
— И все равно держу пари, что ты можешь сделать женщину очень
счастливой.
— Давай-ка выпьем, — предложил Ной.
— Голубчик, — обратилась блондинка к буфетчику, — два двойных
коктейля… А мне и индейцы нравятся, — снова повернулась она к Ною. —
Единственно, кто мне не нравится, — это обыкновенные американцы. Они не
умеют обращаться с женщинами. Получат свое — и скорее к женам… Золотце,
— продолжала она, допивая первый коктейль, — а почему бы тебе не подойти к
этим двум морякам и не сказать им, что ты проводишь меня домой? И прихвати
с собой пивную бутылку на случай, если они начнут спорить.
— Ты пришла с ними? — спросил Ной. У него слегка кружилась голова, ему
было весело. Разговаривая с женщиной, он гладил ее руку, заглядывал ей в
глаза и улыбался. Руки у блондинки были огрубелые, мозолистые, и она
стыдилась их.
— Это от работы в прачечной, — печально пояснила она. — Не вздумай,
котик, наниматься на работу в прачечную!
— Хорошо, — согласился Ной.
— Я пришла вот с этим. — Женщина кивнула на пьяного, голова которого
покоилась на стойке бара. От этого движения ее вуалетка затрепетала в
зелено-багровом свете радиолы. — Получил нокаут в первом же раунде.
Слушай-ка, я тебе кое-что скажу. — Она наклонилась к Ною, обдавая его
сильным запахом джина, лука и дешевых духов, и зашептала: — Эти моряки,
хотя и военные, сговариваются ограбить его, а потом пойти за мной и в
каком-нибудь темном переулке отобрать у меня сумочку. Возьми пивную
бутылку, Рональд, и пойди поговори с ними.
Буфетчик принес коктейли. Женщина вынула из сумки десятидолларовую
бумажку и протянула ее буфетчику.
— Плачу я, — сказала она. — Этот бедный парень так одинок в канун
Нового года.
— Ты не должна за меня платить, — запротестовал Ной.
— За нас, котик! — Блондинка подняла бокал и через вуаль нежно и
кокетливо взглянула на Ноя. — Для чего же нам деньги, милый, если не
угощать друзей?
Они выпили, и женщина погладила Ною колено.
— Какой у тебя бледный вид, мой хороший, — сказала она. — Надо тобой
заняться. Давай уйдем отсюда.