— Какой у тебя бледный вид, мой хороший, — сказала она. — Надо тобой
заняться. Давай уйдем отсюда. Мне здесь больше не нравится. Пойдем ко мне,
в мою квартирку. У меня припасена бутылочка виски «Четыре розы», и мы
вдвоем отпразднуем Новый год. Поцелуй меня разок, моя радость. — Она
наклонилась и решительно закрыла глаза. Ной поцеловал ее. У нее были
мягкие губы, и помада на них отдавала не только джином и луком, но еще и
малиной. — Я не могу больше ждать. — Блондинка довольно твердо встала на
ноги и потянула за собой Ноя. С бокалами коктейля они направились к
морякам, которые не спускали с парочки глаз. Оба они были молоды, их лица
выражали озадаченность и разочарование.
— Поосторожнее с моим другом, — предупредила их женщина и поцеловала
Ноя в затылок. — Он индеец сиу… Я сейчас вернусь, котик. Пойду освежусь,
чтобы больше тебе понравиться.
Блондинка хихикнула, сжала ему руку и, с коктейлем в руке, все так же
жеманно виляя затянутыми в корсет бедрами, направилась в дамскую комнату.
— Что она там болтала тебе? — поинтересовался моряк помоложе. Он сидел
без шапочки, его волосы были подстрижены так коротко, что казались первым
пушком на голове младенца.
— Она говорит, — заявил Ной, чувствуя себя сильным и готовым на все, —
она говорит, что вы собираетесь ее ограбить.
Моряк постарше фыркнул.
— Мы — ее?! Ну и ну! Как раз наоборот, братишка.
— Она потребовала двадцать пять долларов, — вмешался первый моряк. — По
двадцать пять с каждого. Она говорит, что никогда раньше этим не
занималась, что она замужем, а потому ей надо добавить за риск.
— И вообще, что она о себе воображает? — возмутился моряк в шапочке. —
А сколько она с тебя запросила?
— Нисколько, — ответил Ной, ощущая прилив какой-то нелепой гордости. —
Мало того, она еще обещала бутылку виски.
— Как тебе нравится? — с горечью сказал старший моряк, повернувшись к
своему приятелю.
— Ты пойдешь с ней? — завистливо спросил молодой.
— Нет. — Ной отрицательно покачал головой.
— Почему?
— Да так, — пожал плечами Ной.
— Э, парень, тебя, видно, хорошо обслуживают.
— Знаешь что? — обратился моряк в шапочке к своему приятелю. —
Пойдем-ка отсюда. Тоже мне, Санта-Моника! — Он укоризненно взглянул на
своего друга. — Уж лучше бы мы сидели в казарме.
— Откуда вы? — поинтересовался Ной.
— Из Сан-Диего. Вот он, — моряк постарше зло и насмешливо кивнул на
приятеля с пушком на голове, — он обещал, что мы хорошо позабавимся в
Санта-Монике. Две вдовушки в отдельном домике… Чтоб я еще когда-нибудь
поверил тебе!..
— А я-то при чем? — огрызнулся молодой моряк. — Откуда я знал, что они
меня разыгрывают и что адрес липовый.
— Мы часа три бродили в этом проклятом тумане, — подхватил его товарищ,
— все разыскивали этот самый отдельный домик. Вот так встретили Новый год!
Да я лучше встречал его на ферме в Оклахоме, когда мне было семь лет…
Пошли..
..
Пошли… Я ухожу.
— А как же с ним? — Ной дотронулся до мирно спавшего пьяного.
— Пусть о нем позаботится твоя дама.
Моряк помоложе решительно нахлобучил на голову свою белую шапочку и
вслед за приятелем вышел из бара, с силой стукнув дверью.
— Двадцать пять долларов! — донесся голос старшего…
Ной подождал несколько минут, потом дружески похлопал пьяного по спине
и тоже вышел из бара. Он постоял на улице, вдыхая мягкий влажный воздух,
приятно освежавший его разгоряченное лицо. Вдали под колеблющимся,
неровным светом фонаря он увидел две исчезающие в тумане унылые фигуры в
синей форме. Ной повернулся и пошел в другом направлении. Взбудораженная
вином кровь мелодично и приятно стучала в висках.
Ной осторожно открыл дверь и тихо вошел в темную комнату, в которой
упорно держался прежний запах. Он уже успел забыть о нем. Спирт, лекарства
и что-то приторно-сладкое… Ной ощупью начал искать выключатель. Все
больше нервничая, он шарил по стене, опрокинул стул и наконец зажег свет.
Отец лежал на кровати вытянувшись и открыв рот, словно собирался
беседовать с лампочкой. Ной посмотрел на него и покачнулся. Глупый,
неискренний старик с нелепой бородкой, крашеными волосами и библией в
кожаном переплете.
«Поспеши, владыко, взять меня»… «Какую религию исповедовал
покойный?..» У Ноя на мгновение закружилась голова. Он не мог
сосредоточиться, мысли, разрозненные и сумбурные обгоняя друг друга,
проносились у него в голове. Полные губы… Двадцать пять долларов с
моряков и ни цента с него. С женщинами ему никогда особенно не везло, а
такого, как в этот вечер, вообще не случалось. А может, женщина
почувствовала, что у него неприятности, и просто хотела утешить его?
Конечно, она была страшно пьяна… Рональд Бивербрук… А как колыхались
цветы на ее платье, когда она шла в туалетную комнату… Если бы он
задержался в кафе, то сейчас, вероятно, уже лежал бы в ее постели под
теплым одеялом, уютно пристроившись рядышком с ней, — такой полной,
мягкой, белой, — и снова слышал бы запах лука, джина и малины. Ной
почувствовал острое сожаление при мысли, что вместо этого он оказался вот
тут, в голой комнате, наедине с мертвым стариком… Если бы дело обстояло
наоборот, если бы он, Ной, был мертв, а старик жив и получил подобное
предложение, он, конечно, нагрузился бы виски «Четыре розы» и уже давно
лежал бы в постели с этой блондинкой… Но разве можно так думать! Ной
тряхнул головой. Ведь это же его отец, человек, который дал ему жизнь!
Боже мой, неужели, старея, он будет превращаться в такого же болтуна, как
Джекоб?
Усилием воли Ной заставил себя взглянуть на мертвого отца и с минуту не
спускал взгляда с его лица.