..
— «Что за чудесное утро, — пел у пианино американец, — славный денек
настает! И на душе так чудесно — во всем мне сегодня везет».
— Америка не может проиграть войну, — продолжал Пейвон. — Это знаете
вы, знаю я, а теперь даже японцы и немцы знают это. Повторяю, — он скроил
шутовскую гримасу и глубоки затянулся дымом сигары, — меня не интересует
война. Меня интересует мир, ибо этот вопрос все еще остается неясным.
В бар вошли два польских капитана в жестких остроконечных фуражках,
которые всегда напоминали Майклу колючую проволоку и шпоры. С каменными,
осуждающими лицами они направились к стойке.
— Мир, — продолжал Пейвон, — повернет влево. Весь мир, за исключением
Америки. Не потому, что люди читают Карла Маркса, не потому, что придут
агитаторы из России, нет — он повернет влево потому, что, когда окончится
война, ему будет некуда больше деваться. Все другие пути к тому времени
уже будут испробованы и окажутся негодными. И я боюсь, что Америка
окажется изолированной, отсталой, всеми ненавидимой. Мы будем жить, как
старые девы в одиноком доме среди леса, накрепко запирая двери, заглядывая
под кровати, зашив свое состояние в матрац. Мы не сможем уснуть, потому
что всякий раз, как подует ветер и заскрипит половица, мы будем думать,
что к нам лезут убийцы, чтобы прикончить нас и завладеть нашим
богатством…
Венгр-корреспондент подошел к столу наполнить свой стакан.
— У меня на этот счет своя теория, — сказал он. — Со временем я думаю
опубликовать ее в журнале «Лайф». Представляете: «Ласло Шигли. Как
сохранить капиталистическую систему в Америке».
Зенитная батарея, расположенная неподалеку, в Грин-парке, открыла
интенсивный огонь. Венгр выпил виски и укоризненно посмотрел на потолок.
— Я называю это «управляемая система демократии», — продолжал он, когда
шум несколько затих. — Взгляните вокруг… — Он широко развел руки в
стороны. — Что мы видим? Небывалое процветание. Каждый, кто хочет
работать, имеет хорошую работу. Женщина, которой в обычные времена не
доверили бы промывать резиновые соски, сейчас изготовляет точные
инструменты и получает восемьдесят семь долларов в неделю. Полицейские из
Миссисипи, в мирное время получавшие тысячу сто долларов в год, сейчас уже
полковники, получающие от шестисот двадцати и более долларов в месяц.
Студенты колледжей, являвшиеся бременем для своей семьи, сейчас — майоры
военно-воздушных сил, получающие пятьсот семьдесят долларов в месяц.
Заводы, работающие днем и ночью, отсутствие безработицы, каждый ест больше
мяса, чаще ходит в кино… Все веселы, счастливы, в хорошем физическом
состоянии. Где же источник всех этих благодеяний? Война. Но вы скажете,
что война не может продолжаться вечно. Увы, это правда. Немцы в конце
концов предадут нас, капитулируют, и мы снова вернемся к закрытым заводам
и фабрикам, к безработице, низкой заработной плате, к разрухе.
Есть два
выхода из положения: или заставить немцев все время воевать, но в этом на
них положиться нельзя… или… — Он сделал большой глоток из своего
стакана и широко улыбнулся. — …или сделать вид, что война все еще
продолжается. Не останавливать заводы и фабрики, продолжать выпускать по
пятидесяти тысяч самолетов в год, платить по два с половиной доллара в час
всякому, кто может держать в руках гаечный ключ, продолжать выпускать
танки по сто тысяч долларов за штуку, продолжать строить авианосцы
стоимостью в семь миллионов долларов каждый. Но, скажете вы, в таком
случае мы столкнемся с проблемой перепроизводства. Но система Шигли
предусматривает все. Сейчас, например, немцы и японцы поглощают нашу
продукцию, не допускают затоваривания наших рынков. Они сбивают наши
самолеты, они топят наши авианосцы, они рвут наше обмундирование. Решение
тут очень простое. Мы должны стать своими собственными немцами, своими
собственными японцами. Каждый месяц мы строим установленное количество
самолетов, авианосцев, танков… и что же мы делаем с ними? — Он обвел
гордым и пьяным взором свою аудиторию. — Мы топим все это в океане и
немедленно заказываем новые. — Теперь, — продолжал он вполне серьезно, —
возникает самая щекотливая проблема: как быть с людьми? Перепроизводство
товаров, говорим мы, это не неразрешимая проблема. Но как быть с проблемой
перепроизводства людей?
И тут мы заходим в тупик. В настоящее время мы каждый месяц избавляемся
от ста, двухсот тысяч человек — я не знаю точных цифр. В мирное же время
убийство людей в таких масштабах вызовет определенные возражения, даже в
том случае, если это будет обеспечивать поддержание экономики на самом
высоком уровне. Некоторые организации будут протестовать, церковь будет
сопротивляться, и даже я сам предвижу известные трудности. Нет, говорю я,
давайте будем человечны, будем помнить, что мы цивилизованные люди. Не
надо их убивать. Просто-напросто держите их в армии. Платите им жалованье,
повышайте их в чине, награждайте генералов, выдавайте пособие их женам,
только не держите их в Америке. Перемещайте, их по соответствующему плану
большими партиями из одной страны в другую. Они будут насаждать дух доброй
воли, будут нести с собой процветание, будут тратить за границей крупные
суммы американских денег, они оплодотворят добрым демократическим семенем
Нового света многих одиноких женщин по ту сторону океана и, что
чрезвычайно важно, послужат примером энергии и целеустремленности для
местного мужского населения. И, что самое главное, они не будут
конкурировать с рабочей силой у себя дома, в своей стране. Время от
времени можно разрешать значительным группам солдат демобилизоваться и
отправляться на родину. Там они возвратятся к своей прежней жизни, к своим
женам и тещам, к своим гражданским работодателям.