— Выше головы, — негромко бросил Роланд своим друзьям. — Помните,
кто вы. И помните лица ваших отцов. — Он хлопнул Алена, на лице
которого еще отражалась тревога, по плечу. Потом повернулся к грумам:
— Добрый вечер, джентльмены. Пусть будут долгими ваши дни на земле.
Оба заулыбались, сверкнув зубами в разноцветном свете факелов.
Старший поклонился…
— И ваши тоже, молодые господа. Добро пожаловать во дворец мэра.
2
Главный шериф встретил их днем раньше, с такой же радостью, как и
грумы.
Пока все приветствовали их от всей души, даже возничие повозок,
которые встречались им по пути в город, и одного этого вполне хватило,
чтобы Роланд насторожился. Он убеждал себя, что скорее всего его
подозрения напрасны, местные жители и должны питать к ним самые теплые
чувства, иначе их бы сюда не послали. Во-первых, Меджис находится
далеко от эпицентра событий, во-вторых, он верен Альянсу. Роланд
понимал, что перегибает палку, но предпочитал не терять бдительности.
Быть начеку. В конце концов, они еще недавно были детьми, и, если
попадут в беду, то лишь потому, что принимали желаемое за
действительное.
Служебные апартаменты шерифа и тюрьма феода занимали одно здание,
расположенное на Холмовой улице, откуда открывался прекрасный вид на
бухту. Роланд не мог знать этого наверняка, но догадывался, что ни в
одном другом феоде пьяницы и драчуны не просыпались утром, чтобы
увидеть столь живописную картину: к югу тянулся ряд разноцветных
эллингов, доки располагались внизу, там старики и мальчишки ловили
удочками рыбу, а женщины чинили сети и паруса. А чуть дальше по
сверкающей голубизне бухты сновали туда-сюда рыбацкие баркасы: утром
ставили сети, во второй половине дня вытаскивали их.
Большинство зданий на Главной улице были выстроены из саманного
кирпича, здесь же, на улице, проходящей над деловым центром Хэмбри,
предпочтение отдавалось красному кирпичу, как и в Старом квартале
Гилеада. Ухоженные дома, кованые решетки ворот, чисто выметенные
дорожки, оранжевая черепица крыш, ставни, защищающие от солнца. На
этой тихой улочке просто не верилось, что северо-западная часть
Альянса, древняя земля Эльда, Артурова королевства, пылает в огне и
вот-вот рухнет.
Тюрьма в большей степени напоминало почтовое отделение, в меньшей
— городской Зал собраний. Разумеется, при отсутствии решеток на окнах,
выходящих на бухту
Шериф Херк Эвери в одежде отдавал предпочтение хаки. Должно быть,
он наблюдал за их приближением через глазок, потому что парадная, с
коваными железными пластинами дверь тюрьмы распахнулась, прежде чем
Роланд успел потянуться к колотушке-звонку.
Шериф Эвери появился на
крыльце. Впрочем, первым появился его живот, точно так же, как в зал
суда сначала входит бейлиф, а уж потом сам судья. Эвери широко
раскинул руки, всем своим видом выказывая переполняющую его радость.
Он низко поклонился (как сказал потом Катберт, ему стало страшно
при мысли, что живот может перевесить и свалить шерифа с крыльца, а
там, глядишь, тот мог укатиться и в море), несколько раз пожелал им
доброго утра, как сумасшедший, молотил по ключице. Широкая улыбка едва
не разорвала лицо пополам. Три помощника, по виду в недалеком прошлом
фермеры, как и шериф, одетые в хаки, толпились в дверях за спиной
Эвери и таращились на новоприбывших. Именно таращились: в глазах
стояло неприкрытое любопытство.
Эвери пожал руку каждому юноше, продолжая кланяться, и робкие
попытки Роланда остановить его успехом не увенчались. Наконец
угомонившись, он пригласил гостей в дом. В кабинете царила прохлада,
хотя солнце уже пекло немилосердно. Разумеется, потому-то дома и
строили из красного кирпича. Такого просторного и светлого кабинета
главного шерифа Роланду видеть не доводилось, а он за последние три
года побывал в пяти или шести, сопровождая отца в нескольких коротких
и одной достаточно продолжительной инспекционных поездках.
В центре стояло бюро с убирающейся крышкой, у двери висела доска
с объявлениями (на листках писали, зачеркивали, снова писали: бумага в
Срединном мире была в дефиците), дальний угол занимала подставка с
двумя винтовками. Такими древними, что Роланд засомневался, а есть ли
к ним патроны. Слева от подставки открытая дверь вела непосредственно
в тюрьму, с тремя камерами по каждую сторону короткого коридора и
идущим из двери сильным запахом щелочного мыла.
{Они все почистили к нашему приезду,} подумал Роланд. Его это
удивило, тронуло… и насторожило. {Почистили, словно готовились к
встрече конников одного из Внутренних феодов — солдат-профессионалов,
присланных с заданием провести серьезную проверку, а не трех
подростков, наказанных за прегрешения.}
Но должно ли это восприниматься как странное гипертрофированное
стремление местного руководства встретить гостей на высшем уровне? В
конце концов, прибыли они из Нью-Канаана, и вполне возможно, что
жители этого медвежьего угла смотрят на них как на особ королевской
крови.
Шериф Эвери представил своих помощников. Роланд пожал руки всем,
даже не пытаясь запомнить имена. Обязанность запоминать их лежала на
Катберте, и забывал он хоть какое-то крайне редко. Третий помощник, с
обширной лысиной и болтающимся на ленте моноклем, опустился перед ними
на одно колено.
— Вот это ни к чему, идиот! — воскликнул Эвери, схватил помощника
за шкирку, рывком поднял на ноги. — Они же подумают, что мы за
деревенщины. Кроме того, ты их смущаешь, неужели тебе это не понятно?
— Все нормально.