6
Хижина Риа, с каменными стенами и поросшей мхом крышей,
притулилась у вершины последнего холма Кооса. С нее открывался
прекрасный вид на северо-западную равнину: Плохую Траву, пустыню,
Скалу Висельников, каньон Молнии… но Шими, когда он осторожно завел
старого Капризного во двор Риа, было не до зрелищ. Последние час или
два живот его урчал от голода, но тут он обо всем забыл. Место это он
ненавидел больше всего на свете, даже больше СИТГО с торчащими вышками
и нескончаемым громыханием.
— Сэй? — позвал он. Капи уперся копытами в землю, не желая
приближаться к хижине, но подчинился, когда Шими дернул за веревку. О
чем Шими даже пожалел. — Мэм? Милая старая леди, которая и мухи не
обидит? Вы здесь? Ваш добрый Шими привез вам грэф. — Он улыбался,
выставив перед собой свободную руку, всем своим видом показывая, что
он абсолютно безвредный, но из хижины не доносилось ни звука. Шими
почувствовал, что у него скрутило кишки. На мгновение подумал, что
сейчас обделается, чего не случалось с ним с детства. Потом пустил
«голубка», и ему полегчало. По крайней мере кишки больше не крутило.
Он двинулся к крыльцу. Каждый шаг давался ему с огромным трудом.
Между камнями во дворе торчали пожелтевшие сорняки, словно они вяли и
засыхали от прикосновений обитательницы дома. Шими видел, что урожай в
огороде — тыквы, морковь, кабачки — так и не собран. Затем заметил
пугало. Жуткого мутанта с двумя головами и рукой в женской перчатке,
торчащей из груди.
Сэй Торин больше не уговорит меня прийти сюда, подумал Шими. Ни
за какие пенни.
Дверь хижины была открыта. Шими она напоминала раззявленную
пасть. Из хижины шел неприятный запах гнили.
В пятнадцати шагах от хижины Шими остановился, и тут Капи мордой
ткнулся ему в задницу, как бы спрашивая, а что они тут делают. От
неожиданности юноша вскрикнул. Крик этот до смерти испугал его самого.
Лишь невероятным усилием воли ему удалось заставить себя остаться на
месте, не броситься бежать. По-прежнему стоял ясный день, но здесь, на
холме, солнце словно и не светило. Не первый раз приходил сюда Шими,
холм Риа всегда пугал его, но сегодня что-то изменилось, и в худшую
сторону.
Не первый раз приходил сюда Шими,
холм Риа всегда пугал его, но сегодня что-то изменилось, и в худшую
сторону. Душа его словно выворачивалась наизнанку: такое случалось,
когда ночью он просыпался от дребезжащего воя червоточины. Словно
что-то ужасное надвигалось на него — с безумными глазами и огромными
красными когтями.
— С-с-сэй? Есть тут кто-нибудь? Ес…
— Подойди ближе. — Через открытую дверь до него долетел голос. —
Встань так, чтобы я могла видеть тебя, идиот.
Сдерживая крик-стон, Шими подчинился. Он уже точно знал, что с
холма ему не спуститься. Капризный, возможно, спустится, но не он.
Бедному Шими одна дорога: в котел. Отбивная — на сегодняшний обед,
бульон — на завтра, копченое мясо — до Нового года. Вот какая его
ждала судьба.
На ватных ногах он подошел к крыльцу Риа… если бы его колени
соприкасались, они стучали бы, как кастаньеты. Даже голос у Риа
изменился.
— С-сэй? Я б-боюсь. Я т-так б-боюсь.
— Так и должно, — заверил его голос, выплывающий на солнечный
свет, словно клуб вонючего дыма. — Не важно все это… делай, что я
тебе говорю. Подойди ближе, Шими, сын Стенли.
Шими подршел, едва живой от ужаса. Мул, опустив голову, следовал
за ним. Капи, поднимаясь на холм, постоянно ржал, ржал без перерыва…
а тут замолчал.
— А теперь остановись, — приказал голос. — Замри, где стоишь.
Она вышла на крыльцо, щурясь от солнечного света. С пустым
бочонком из-под грэфа в руках. На шее, как ожерелье, свернулся Эрмот.
Шими видел змею раньше, и всякий раз задавался вопросом, через
какие страдания придется ему пройти перед тем как умереть, если она
укусит его. Сегодня таких мыслей у него не возникло. В сравнении с Риа
Эрмот казался безобидным домашним зверьком. Щеки старухи провалились,
кожа обтянула кости, превратив голову в череп. Коричневые пятна
проглядывали сквозь поредевшие волосы, заполонили подбородок, словно
армия насекомых. Под левым глазом пламенела открытая язва, при усмешке
губы обнажали несколько оставшихся зубов.
— Не нравится, как я выгляжу, да? — спросила она. — Холодеет
сердце, не так ли?
— Н-нет. — ответил Шими, но тут же понял, что ответ нехорош. —
Д-да! — Но, боги, получилось еще хуже. — Вы прекрасны, сэй! — выпалил
он.
Риа зашлась беззвучным смехом, сунула Шими в руки пустой бочонок
с такой силой, что тот едва не плюхнулся на задницу. От прикосновения
ее пальцев, пусть и короткого, Шими покрылся гусиной кожей.
— Повеселил ты меня! Нашел, значит, красавицу? Ладно, мне это
подходит. А теперь к делу. Принеси мне грэф, идиот.
— Да, сэй! Как скажете, сэй! — Он отнес пустой бочонок к мулу,
поставил на землю, затем взялся за ремень, затянутый на маленьком
бочонке с грэфом. Шими знал, что она наблюдает за ним, отчего руки
отказывались его слушаться, но в конце концов он сумел распустить
ремень и освободить бочонок.
Шими знал, что она наблюдает за ним, отчего руки
отказывались его слушаться, но в конце концов он сумел распустить
ремень и освободить бочонок. Он едва не выпал из рук Шими, который уже
представил себе, как бочонок падает на каменистый двор и разбивается,
но в последнюю секунду юноша сумел его удержать. Понес бочонок к
старухе и внезапно осознал, что змеи-ожерелья уже нет. А секунду
спустя почувствовал, как что-то ползет у него по сапогам. Эрмот
смотрел на него снизу вверх и шипел, обнажив две пары ядовитых зубов.
— Обходись без резких движений, мой мальчик. И дергаться не
советую — Эрмот сегодня не в духах. Поставь бочонок за порогом, вот
сюда. Для меня он слишком тяжел. В последнее время я иной раз забывала
про еду.
Шими перегнулся пополам, наклоняясь вперед (пониже поклонись ей,
сказала сэй Торин, именно это он и делал), скорчил гримасу, терпя боль
в пояснице и не решаясь двинуть ногами, потому что змея все еще сидела
на них. Когда он выпрямился, Риа держала в руке старый грязный
конверт, запечатанный красным воском. Шими боялся подумать о том,
какой компонент придал воску такой цвет.
— Возьми этот конверт и передай его Корделии Дельгадо. Ты ее
знаешь?
— Д-да, — сумел выдавить из себя Шими. — Т-тетя сэй Сюзан.
— Совершенно верно. — Шими потянулся за конвертом, но Риа
отдернула руку. — Ты ведь не умеешь читать, не так ли, идиот?
— Нет, написанные буквы и слова не держатся у меня в голове.
— Хорошо. И не вздумай показать письмо тому, кто умеет, иначе
однажды ночью ты найдешь Эрмота у себя под подушкой. Я вижу далеко,
учти это, Шими. Очень далеко.
Она дала ему всего лишь конверт, но Шими он показался очень
тяжелым, словно лежала в нем не бумага, а металлическая пластина. И
что за письмо могла посылать Риа Корделии Дельгадо? Шими вспомнил тот
день, когда увидел лицо сэй Дельгадо, покрытое паутиной, и задрожал
всем телом. Ужасная тварь, что ползала по его ногам у порога ведьминой
хижины, могла сплести ту самую паутину.
— Потеряешь письмо — я об этом узнаю, — прошептала Риа. —
Покажешь кому — тоже узнаю. Запомни, сын Стенли, я вижу далеко.
— Я буду осторожен, сэй. — Шими чувствовал, что лучше потерять
письмо, чем доставить адресату, но знал, что не решится пойти против
воли Риа. С умом у него, конечно, было не очень, все об этом говорили,
но он тем не менее понял, зачем его позвали на холм: не для того,
чтобы привезти бочонок грэфа, но взять письмо и передать его кому
следует.
— Не желаешь зайти на минуточку? — прошептала Риа, затем указала
на его промежность. — Если я дам тебе съесть маленький кусочек одного
гриба… известного только мне… я действительно превращусь для тебя
в красавицу.
— О, я не могу. — Он прикрыл руками свое хозяйство, улыбаясь во
весь рот идиотской улыбкой.