Человек
двести скорее всего, даже меньше. Все они должны умереть.
— Если не они, то мы, — кивнул Ален, — Как мы вчетвером можем
убить двести солдат?
— Мы не можем. Но если мы подожжем цистерны, будет взрыв, и очень
мощный. Выжившие солдаты будут в ужасе, выжившие командиры — в ярости.
Они увидят нас, потому что мы позволим им нас увидеть…
Ален и Катберт слушали, затаив дыхание. Сказанное ранее не
составляло для них тайны, но вот продолжение Роланд до сих пор держал
при себе.
— А потом? — испуганно спросила Сюзан. — Что потом?
— Я думаю, мы сможем заманить их в каньон Молнии, — ответил
Роланд. — Я думаю, мы сможем заманить их в червоточину.
5
В мавзолее повисла гробовая тишина. Нарушила ее Сюзан.
— Ты сошел с ума. — В голосе, однако, слышался восторг.
— Нет, — возразил ей Катберт. — С головой у него все в порядке.
Ты думаешь о той расселине, не так ли, Роланд? Перед изломом в дне
каньона.
Роланд кивнул.
— Четверо могут без труда вскарабкаться по ней. Наверху заготовим
камней. Достаточно много, чтобы завалить ими тех, кто попытается
полезть следом.
— Это ужасно, — выдохнула Сюзан.
— Это наше спасение, — ответил Ален. — Если нефть останется у них
и они ею воспользуются, они уничтожат всех солдат Альянса, которые
окажутся в радиусе действия их оружия. Благодетель пленных не берет.
— Я не говорю, что вы не правы в своем решении, но это ужасно.
Они помолчали, четверо подростков, замышляющих убийство двухсот
мужчин. Впрочем, далеко не мужчин: многие (а скорее большинство)
возрастом не сильно отличались от них.
— Те, кто не попадет под лавину, выедут из каньона точно так же,
как и въехали в него, — заметила Сюзан.
— Нет, не выедут, — покачал головой Ален: он уже все понял.
Роланд кивнул, на губах его появилось подобие улыбки.
— Почему?
— Ветки в устье каньона. Мы их подожжем, не так ли, Роланд? А
если ветер в этот день будет дуть, как обычно в это время года…
дым…
— Погонит их в червоточину, — закончил за него Роланд.
— А как вы зажжете ветки? — спросила Сюзан. — Я знаю, они
высохли, но у вас не будет времени поджигать их спичкой или кремнем с
огнивом.
— Тут ты сможешь нам помочь, — ответил Роланд. — Как сможешь
помочь поджечь цистерны. Нам не удастся поджечь нефть, стреляя в
цистерны из револьверов. Сырая нефть горит гораздо хуже, чем думают
многие. Я надеюсь, нам поможет и Шими.
— Расскажи, что ты от нас хочешь.
6
Они проговорили еще минут двадцать, внеся в первоначальные планы
минимум изменений: все, похоже, понимали, что неопределенность
ситуации не допускала более детальной проработки. Ка затянула их в эту
историю, вот они и рассчитывали, что та же ка и их собственная отвага
помогут им из нее выпутаться.
Катберту не хотелось вовлекать Шими, но в конце концов он
согласился: роль юноше отводилась совсем незначительная, и Роланд
согласился взять его с собой при отъезде из Меджиса. Пятеро уедут или
четверо — разницы никакой.
— Хорошо. — кивнул Катберт и повернулся к Сюзан: — Ты поговоришь
с ним или я?
— Я.
— Внуши ему, что Корал Торин нельзя говорить ни слова, и убедись,
что он тебя понял, — продолжил Катберт. — Дело не в том, что она —
сестра мэра. Просто я не доверяю этой сучке.
— И на то есть причины, — кивнула Сюзан. — Моя тетя говорит, что
она спуталась с Элдредом Джонасом. Бедная тетя Корд! Ужасное для нее
выдалось лето. Да и осень будет не лучше. Ее назовут теткой
предательницы.
— Некоторые будут знать, что это не так, — возразил Ален. —
Можешь в этом не сомневаться.
— Возможно, но моя тетя Корделия из тех женщин, которые слышат
только дурные сплетни. Да и распространяет только их. Джонас, между
прочим, приглянулся и ей.
Катберта как громом поразило.
— Ей приглянулся Джонас? О боги, что же это делается? Такое
просто невозможно представить. Если бы людей вешали за неудачный выбор
в любви, твоя тетушка оказалась бы впереди многих, не так ли?
Сюзан засмеялась, обхватила руками колени, потом кивнула.
— Пора расходиться, — подвел итог Роланд. — Если потребуется
срочно поставить в известность Сюзан о каких-то изменениях в наших
планах, воспользуемся красным камнем в стене парка «Зеленое сердце».
— Хорошо, — Катберт встал. — Пошли отсюда. А то холод добирается
до костей.
Поднялся и Роланд.
— Очень важно, что они решили оставить нас на свободе, пока будут
завершать подготовку к отправке нефти. Мы должны этим воспользоваться.
А теперь…
Его прервал спокойный голос Алена:
— Есть еще одно дело. Тоже важное. Роланд вновь опустился на
корточки, вопросительно посмотрел на Алена. — Ведьма.
Сюзан вздрогнула, но Роланд пренебрежительно рассмеялся.
— Она нам не помешает. Эл… не вижу, как бы ей это удалось. Не
могу поверить, что она участвует в заговоре Джонаса…
— Я тоже. — согласился Ален.
— …мы с Катбертом убедили ее помалкивать насчет меня и Сюзан.
.мы с Катбертом убедили ее помалкивать насчет меня и Сюзан.
Иначе тетя Корд сейчас бы рвала и метала.
— Неужели ты не понимаешь? — удивился Ален. — Вопрос не в том,
кому и что скажет Риа. Надо разобраться, как она узнала о вас?
— Это розовый шар, — без запинки ответила Сюзан. Рука ее
коснулась того места, где начала отрастать отрезанная на берегу ручья
прядь.
— Что за розовый шар? — спросила Ален.
— Как луна. — покачала головой Сюзан. — Я не знаю. Не знаю, о чем
говорю. Голова пустая, как у Питча и Джилли. Я… Роланд? Что с тобой?
Роланд уже не сидел на корточках — плюхнулся задницей на
усыпанный сухими лепестками роз пол. Казалось, он вот-вот потеряет
сознание. Снаружи доносился шорох опавшей листвы, которой не давал
покоя ветер, да крики козодоя.
— Милосердные боги, — прошептал он. — Этого не может быть. Не
может быть, — Он встретился взглядом с Катбертом.
От весельчака не осталось и следа. На Роланда смотрел расчетливый
и безжалостный воин, которого не узнала бы и собственная мать… не
захотела бы узнать.
— Розовый шар, — повторил Катберт. — Прелюбопытно, не так ли? А
ведь о нем упоминал твой отец, Роланд, перед нашим отъездом.
Предупреждал о розовом шаре. Мы подумали, что это шутка. А он,
выходит, знал, о чем говорил.
— О! — Глаза Алена широко раскрылись. — Проклятие! — вырвалось у
него. Тут он понял, что ругается в присутствии возлюбленной лучшего
друга, и зажал рот рукой. Щеки его густо покраснели.
Но Сюзан ничего не услышала, не заметила его смущения. Она
смотрела на Роланда, и душа ее наполнялась страхом.
— В чем дело? — спросила она. — Что ты знаешь? Скажи мне! Скажи!
— Я бы хотел загипнотизировать тебя вновь, как в ивовой роще. —
Роланд вскочил. — До того, как мы продолжим этот разговор и замутим
твои воспоминания.
Роланд достал из кармана патрон, начал вертеть его в пальцах. И
тут же взгляд Сюзан словно приковало к нему.
— Я могу? С твоего разрешения, дорогая?
— Ага, можешь. — Ее глаза широко раскрылись, в них появился
стеклянный блеск. — Не знаю, с чего ты решил, что в этот раз будет
по-другому, но… — Она замолчала, но взглядом продолжала следовать за
патроном. Когда же Роланд закрыл патрон ладонью, веки Сюзан упали.
Дышала она тихо и ровно.
— Господи, она же окаменела, — в изумлении прошептал Катберт.
— Ее гипнотизировали раньше. Я думаю, Риа. — Роланд помолчал. —
Сюзан, ты меня слышишь?
— Да, Роланд, слышу тебя очень хорошо.
— Я хочу, чтобы ты слышала еще один голос.
— Чей?
Роланд кивнул Алену. Если кто и мог пробиться через блок в мозгу
Сюзан (или найти обходной путь), так это он.