2
Пройдя под металлической аркой с надписью «ПАРК ГЕЙДЖА»
(старинные, закругленные буквы), они ступили на вымощенную дорожку,
проложенную через английский парк, необратимо превращающийся в
эквадорские джунгли.
Поскольку в это жаркое лето за парком никто не
ухаживал, растения пошли в рост. Осенью тоже никто ничего не подрезал,
не выстригал лишние побеги, так что от парка уже осталось одно
название. Указатель за аркой извещал о том, что они попали в Рейнский
розарий, и действительно, вокруг росли розы. Большинство уже отцвели,
кроме нескольких диких. Они напомнили Джейку о розе на пустыре на углу
Сорок шестой улицы и Второй авеню, и у него заныло сердце.
По одну руку путники увидели прекрасную старинную карусель, с
полосатым шатром и лошадками. Карусель застыла, разноцветные лампочки
не горели, музыка замолкла навсегда. По спине Джейка пробежал холодок,
когда на шее одной лошадки он заметил детскую бейсбольную перчатку,
зацепившуюся за сбрую. И сразу отвел глаза.
За каруселью растительность стала гуще, с обеих сторон
навалившись на тропу так, что странникам пришлось идти колонной по
одному, как потерявшимся детям в сказочном лесу. Шипы разросшихся и
неухоженных розовых кустов цеплялись за одежду Джейка. Каким-то
образом он оказался в авангарде (возможно, потому, что Роланда не
отпускали собственные мысли), поэтому «Чарли Чу-Чу» увидел первым.
Приближаясь к рельсам, пересекавшим тропу, маленьким, чуть больше
игрушечных, он вспомнил высказывание стрелка о том, что {ка} — все
равно что колесо, всякая точка на котором всегда возвращается в
прежнее место. {Нас преследуют розы и поезда,} подумал Джейк. {Почему?
Я не знаю. Наверное, это еще одна за…}
Тут он взглянул налево, и с его губ сорвался крик:
«Божетымойправедный» — все в одно слово. Ноги у него подогнулись, он
опустился на землю. Собственный голос донесся до ушей из далекого
далека. Сознания он не потерял, но многоцветный мир перед глазами
поблек: листва стала серой, совсем как осеннее небо над головой.
— Джейк! Джейк, что случилось?
Эдди. В его голосе Джейк слышал искреннюю озабоченность, но
произносил Эдди эти слова на другом континенте. А может, и на другой
планете. То ли в Бейруте, то ли на Уране. Джейк почувствовал, как ему
на плечо легла рука Роланда.
— Джейк! — Сюзанна. — Что с тобой, сладенький? Что…
Тут она увидела и замолчала. Эдди увидел, больше не сказал ему ни
слова. Рука Роланда свалилась с его плеча. Все стояли и смотрели…
кроме Джейка, который смотрел сидя. Он полагал, что со временем ноги у
него окрепнут и он сможет встать, но пока они напоминали вареные
макаронины.
Поезд стоял в пятидесяти футах от них, у игрушечной станции,
уменьшенной копии той, на которую они прибыли. На свесах крыши
красовался большой щит с надписью «ТОПИКА». А сам поезд будто сошел со
страниц книги «Чарли Чу-Чу». Те же вагоны, тот паровоз «Биг-бой-402».
И Джейк знал: если б у него хватило сил подняться и подойти к поезду,
он бы нашел мышиное семейство, устроившееся на сиденье, где раньше
сидел инженер (и его, безусловно, звали Боб Как-его-там).
Он полагал, что со временем ноги у
него окрепнут и он сможет встать, но пока они напоминали вареные
макаронины.
Поезд стоял в пятидесяти футах от них, у игрушечной станции,
уменьшенной копии той, на которую они прибыли. На свесах крыши
красовался большой щит с надписью «ТОПИКА». А сам поезд будто сошел со
страниц книги «Чарли Чу-Чу». Те же вагоны, тот паровоз «Биг-бой-402».
И Джейк знал: если б у него хватило сил подняться и подойти к поезду,
он бы нашел мышиное семейство, устроившееся на сиденье, где раньше
сидел инженер (и его, безусловно, звали Боб Как-его-там). А еще одно
семейство, ласточек, примостилось на дымовой трубе.
{И черные маслянистые слезы,} думал Джейк, глядя на миниатюрный
поезд, стоящий у миниатюрной станции, с бегающими по коже мурашками,
со скрутившимся в узел желудком. {По ночам он плачет черными
маслянистыми слезами, и они блестят в ярком свете его прожектора. Но в
свое время, Чарли-бой, ты покатал ребятишек, не так ли? Ты ехал по
периметру парка Гейджа, а ребятишки смеялись. Все смеялись, за
исключением нескольких. Эти-то знали, кто ты такой, и кричали. Как
кричал бы я, будь у меня для этого силы.}
Но силы к нему возвращались, и когда Эдди подхватил его под одну
руку. а Роланд под другую, Джейк сумел подняться. Его качнуло, но он
устоял на ногах.
— К твоему сведению, я не думаю, что ты дал слабину. — Голос Эдди
звучал мрачно. Мрачным оставалось и его лицо. — У меня тоже такое
ощущение, что я сейчас упаду. Это же поезд из твоей книжки. Один к
одному.
— Значит, теперь нам понятно, откуда мисс Берил Эванс взяла идею
«Чарли Чу-Чу». — вставила Сюзанна. — То ли она жила здесь, то ли до
1942 года, когда эту чертову книгу опубликовали, побывала в Топике…
— …и увидела игрушечный поезд, который ездит по Рейнскому
розарию и вокруг парка Гейджа. — закончил за нее Джейк. Страх уже
спал, и он, не только единственный ребенок в семье, но и очень
одинокий ребенок, испытывал безграничную любовь и признательность к
своим друзьям. Они видели то, что видел он, они понимали причину его
испуга. Естественно, все они составляли {ка-тет.}
— Он не будет отвечать на глупые вопросы, не будет играть в
глупые игры, — промурлыкал Роланд.
— Ты можешь идти, Джейк?
— Да.
— Ты уверен? — спросил Эдди и после утвердительного кивка Джейка
покатил коляску Сюзанны через рельсы. Роланд последовал за ним. Джейк
на мгновение задержался, вспомнив сон: он и Ыш пересекают
железнодорожные пути, и тут ушастик внезапно поворачивает и бежит по
шпалам, отчаянно лая на приближающийся прожектор.
Джейк наклонился, поднял Ыша на руки. Посмотрел на ржавеющий
поезд, застывший у станции, темный круг потухшего прожектора, похожего
на мертвый глаз.