Лицо со светящейся изнутри, без единого прыщика, кожей,
длинные, заплетенные в косы волосы. Сюзан пришлось поднапрячься, чтобы
не скривиться при прикосновений, хоть и очень коротком. Холодные, как
у трупа, пальцы старухи Сюзан не удивили. Ей уже приходилось касаться
холодных пальцев («Руки холодные — сердце горячее», — не раз слышала
она от тети Корд). Неприятно поразили сами пальцы, холодная, губчатая
плоть, никак не связанная с костями, словно женщина, которой они
принадлежали, утонула и долго пролежала в каком-то пруду.
— Нет, нет, другого начала не будет, но, может, продолжим мы
лучше, чем начали. У тебя могущественный друг — мэр, и мне совсем ни к
чему такой враг.
{По крайней мере она честна,} подумала Сюзан и тут же посмеялась
над собой. Эта женщина могла быть честной, только когда ее припирали к
стенке. В остальных случаях она лгала всегда и обо всем — о погоде,
видах на урожай, птичьих налетах на поля перед жатвой.
— Ты появилась раньше, чем я тебя ожидала, вот я и вышла из себя.
Но хватит об этом. Ты мне что-то принесла, мисси? Принесла, я знаю! —
Глаза ее заблестели вновь, на этот раз не от злобы.
Сюзан сунула руку под фартук (очень глупо надевать фартук,
отправляясь в такую глухомань, но того требовал обычай) и в карман.
Там, привязанный к резинке, чтоб не потеряться (к примеру, не вылететь
из кармана, если молоденькой девушке приспичит пробежаться), лежал
мешочек из ткани. Сюзан оборвала резинку и достала мешочек. Положила
его на протянутую ладонь, такую старую, что линии на ней практически
стерлись. Она не хотела прикасаться к Риа… хотя знала, что старуха
прикоснется {к ней,} и скоро.
— Завывания ветра пугают тебя до дрожи, мисси? — спросила Риа,
хотя Сюзан видела, что та не отрывает глаз от мешочка. Старческие
пальцы уже дергали концы завязанной на узел тесемки.
— Да, ветра.
— Так и должно быть. Голоса мертвых ты слышишь в ветре, а кричат
они потому, что сожалеют… ага!
Узел поддался. Старуха растянула тесемку, и из мешочка на ее
ладонь вывалились две золотые монеты. Неровно отлитые, с шероховатой
поверхностью — таких не изготавливали уже несколько поколений, — но
тяжелые, а в отчеканенных на них орлах чувствовалась властность. Риа
поднесла одну ко рту, развела губы, открыв считанные оставшиеся зубы,
надкусила монету. Посмотрела, какой на ней остался след, задумалась на
несколько мгновений. потом ее пальцы сомкнулись в кулак.
Пока Риа сосредоточилась на монетах. Сюзан удалось бросить
короткий взгляд в открытую дверь комнатушки по ее левую руку, как
догадалась девушка, спальню ведьмы. И она увидела нечто странное: свет
под кроватью. Розовый, пульсирующий. Вроде бы его источник находился в
каком-то ящике, хотя точно…
Ведьма подняла голову и глаза Сюзан торопливо метнулись в угол,
где в кошелке, свисающей с крюка, лежали три или четыре странных белых
фрукта. Потом, когда старуха шагнула в сторону и ее гигантская тень
переместилась вдоль стены, Сюзан увидела, что совсем это не фрукты, а
черепа.
Потом, когда старуха шагнула в сторону и ее гигантская тень
переместилась вдоль стены, Сюзан увидела, что совсем это не фрукты, а
черепа. У нее скрутило живот.
— Надо бы посильнее разжечь огонь, мисси. Обойди дом и принеси
охапку дров. Нужны толстые полешки, а не какой-то сушняк. И не
жалуйся, что не донесешь. Ты не такая слабенькая, сил тебе хватит!
Насчет непосильности работы по дому Сюзан перестала жаловаться
аккурат в то время, когда перестала дуть в штаны… хотя у нее и
возникло желание спросить Риа, всем ли, кто приносит ей золото, она
предлагает принести и дрова. С другой стороны, поручение даже
обрадовало ее: после вони хижины глоток свежего воздуха что чаша
доброго вина.
Она уже добралась до двери, когда нога зацепилась за что-то
горячее и податливое. Замяукал кот. Сюзан покачнулась, чуть не упала.
А сзади раздались какие-то хриплые, придушенные звуки. Не сразу Сюзан
поняла, что это смех.
— Поосторожнее с Масти, сладенькая моя! Он такой проказник! Так и
норовит подложить свинью! — И старуха вновь зашлась в приступе смеха.
Кот смотрел на Сюзан снизу вверх. Прижав уши к голове, широко
раскрыв серо-зеленые глаза. Зашипел на нее. А Сюзан инстинктивно, не
отдавая себе отчета в том, что делает, зашипела в ответ. И вновь на
мордочке Масти появилось вполне человеческое выражение, на этот раз
изумления. Он повернулся и бросился в спальню Риа, размахивая
раздвоенным на конце хвостом. Сюзан открыла дверь, вышла на крыльцо.
Ей казалось, что в хижине ведьмы она провела уже тысячу лет, и пройдет
еще не меньше тысячи, прежде чем она сможет вернуться домой.
3
Воздух был сладким, как она и надеялась, может, еще слаще.
Несколько мгновений она просто стояла, глубоко дыша, стараясь
прочистить легкие… и голову.
После пяти вдохов спустилась с крыльца. Пошла вокруг дома… но
не в ту сторону, потому что поленницы не нашла. Зато обнаружила узкое
окно-бойницу, заросшее каким-то вьюном. Поняла, что окно это скорее
всего в той клетушке, в которой спала старуха.
{Не смотри, что бы ни стояло у нее под кроватью, это не твое
дело, а вот если она поймает тебя…}
Сюзан подкралась к окну, несмотря на предупреждение внутреннего
голоса, заглянула.
Скорее всего Риа не увидела бы Сюзан сквозь густую листву вьюна,
даже если бы посмотрела в окно. Но она не посмотрела. Встав на колени,
ухватив мешочек зубами, ведьма сунула руки под кровать.
Выдвинула ящик, отбросила уже приоткрытую крышку. Розовый свет
залил ее лицо, и Сюзан ахнула. На мгновение оно превратилось в лицо
молодой девушки, однако наполненное той же жестокостью, что и теперь.