Если такой шар есть у Фарсона, он будет
держать его подальше от себя, призывая лишь в те моменты, когда шар
действительно необходим. Он понимает, какой это риск — потерять шар,
но также понимает и другое: что может случиться, если держать его при
себе слишком долго.
У всех троих на языке вертелся один и тот же вопрос. Двое не
могли его задать из уважения к Стивену Дискейну, Роланд — мог и задал:
— Ты это серьезно, отец? Это не шутка?
— Я отсылаю вас в дальние края в таком возрасте, когда
большинство ваших сверстников не может уснуть, если мать не поцелует
их и не пожелает доброй ночи, — ответил Стивен. — Я надеюсь увидеть
вас живыми и здоровыми… Меджис — очаровательное тихое место, я, во
всяком случае, помню его таким… но гарантировать ничего не могу.
Такая сейчас жизнь, что ни в чем нельзя быть уверенным на все сто
процентов. И я не стал бы посылать вас в дорогу с побасенкой. Я
удивлен, что у тебя возникли такие мысли.
— Прошу меня извинить, — ответил Роланд. Между ним и отцом
установилось хрупкое перемирие, ему не хотелось нарушать его. К тому
же он рвался в путь. И Быстрый нетерпеливо перебирал копытами.
— Не думаю, что вы наткнетесь на магический кристалл Мейрлина…
но я не думал, что мне придется посылать вас, четырнадцатилетних, на
край земли. Здесь приложила руку ка, а при вмешательстве ка возможно
все.
Медленно, очень медленно Стивен снял шляпу, отступил на шаг,
поклонился им:
— Идите с миром, мальчики. И возвращайтесь живыми.
— Долгих дней и приятных ночей, сэй, — ответил Ален.
— Удачи, — ответил Катберт.
— Я тебя люблю, — ответил Роланд.
Стивен кивнул.
— Спасибо, сэй… Я тоже люблю тебя. Мои благословения, мальчики.
— Последнюю фразу он произнес громко, и два других мужчины, Роберт
Оллгуд и Кристофер Джонс, известный в молодости как Огненный Крис,
также благословили их.
Мальчики вскочили на лошадей и двинулись к Великому Тракту.
Роланд вскинул голову, и увиденное заставило его забыть о Колдовской
радуге. Его мать выглядывала из окна своей спальни: бледный овал лица
в окружении серых камней западного крыла дворца. Слезы текли у нее по
щекам, но она улыбнулась и помахала рукой, прощаясь с ним. Из всех
троих увидел ее только Роланд. Но не помахал в ответ.
8
— Роланд! — Локоть ткнулся ему в ребра, достаточно сильно, чтобы
отогнать воспоминания и вернуть его в настоящее. Локоть Катберта. —
Делай хоть что-нибудь, если у тебя есть на то желание! И давай
поскорее уйдем из этого склепа. Я продрог до костей!
Роланд прижался губами к уху Алена:
— Будь готов помогать мне.
Я продрог до костей!
Роланд прижался губами к уху Алена:
— Будь готов помогать мне.
Ален кивнул. Роланд повернулся к Сюзан:
— После того как мы первый раз были ан-тет, ты пошла к ручью в
роще.
— Да.
— Ты срезала прядь волос.
— Да. — Все тот же сонный голос. — Срезала.
— Ты хотела срезать их все?
— Да, до последнего волоска.
— Ты знаешь, кто велел тебе срезать волосы?
Долгая пауза.
Роланд уже собрался обратиться к Алену, когда Сюзан заговорила:
— Риа. — Вновь пауза. — Я не позволила ей сунуть руку куда не
следует.
— Да, но что случилось потом? Что случилось, когда ты стояла на
крыльце?
— Кое-что случилось и раньше.
— Что?
— Я принесла ей дрова. — И Сюзан замолчала. Роланд посмотрел на
Катберта — тот пожал плечами. Ален всплеснул руками. Роланд вновь
подумал о том, чтобы уступить ему право задавать вопросы, но решил,
что еще не время.
— Сейчас не будем говорить о дровах и о том, что произошло
раньше. Возможно, мы поговорим об этом позже, но не сейчас. Что
произошло, когда ты уходила? Что она сказала тебе насчет волос?
— Нашептала в ухо. И у нее был Иисус-Человек.
— Прошептала что?
— Я не знаю. Эта часть — розовая.
Вот тут Роланд кивнул Алену. Юноша, прикусив губу, выступил
вперед. На его лице отражался испуг, но когда он взял руки Сюзан в
свои, голос его зазвучал ровно и успокаивающе.
— Сюзан? Я — Ален Джонс. Ты меня знаешь?
— Да… ты еще и Ричард Стокуорт.
— Что прошептала Риа тебе на ухо? Она нахмурилась, брови сошлись
у переносицы:
— Не вижу. Все розовое.
— Тебе не надо видеть. Видеть мы тебя не просим. Закрой глаза,
чтобы ты совсем не могла видеть.
— Они закрыты, — ответила Сюзан тоном капризного ребенка.
Она испугана, подумал Роланд. Хотел остановить Алена, разбудить
Сюзан, но сдержался.
— Те глаза, что внутри. Те, что выглядывают из памяти. Закрой их,
Сюзан. Закрой ради памяти твоего отца и скажи мне не то, что ты
видишь, а что слышишь. Скажи мне, что она сказала.
Тут глаза на лице открылись, в то время как закрылись другие
глаза, в ее памяти. Она смотрела на Роланда, сквозь Роланда, глазами
древней статуи. Роланд едва сумел подавить крик.
— Ты стояла у порога, Сюзан? — спросил Ален.
— Да, Мы обе стояли.
— Вернись туда вновь.
— Да. — Сонный голос. Слабый, но четкий. — Даже с закрытыми
глазами я могу видеть свет луны. Она большая, как грейпфрут.
Она большая, как грейпфрут.
Это грейпфрут вспомнились Роланду слова отца. Я имею в виду
розовый.
— И что ты слышишь? Что она говорит?
— Нет, говорю я. — Вновь капризные интонации.
— Сначала говорю я, Ален. Я говорю: «Наши дела закончены?» А она
отвечает: «Ну, пожалуй, осталась разве что самая малость». А потом…
потом…
Ален сжал ее руки, воспользовавшись своим даром, посылая его на
помощь Сюзан. Она попыталась вырваться, но он ее не отпустил.
— Что? Что потом?
— У нее маленький серебряный медальон.
— Да?
— Она наклоняется ближе и спрашивает, слышу ли я ее. Я чувствую
ее дыхание. От нее воняет чесноком. И какой-то другой гадостью. — Лицо
Сюзан перекосило от отвращения. Я говорю, что слышу ее. Теперь я могу
видеть. Я вижу серебряный медальон.
— Очень хорошо, Сюзан. Что еще ты видишь?
— Риа. Выглядит она, как череп в лунном свете. Череп с волосами.
— О боги, — прошептал Катберт, обхватив себя руками.
— Она говорит, что я должна слушать. Я говорю, что слушаю. Она
говорит, что я должна выполнять ее указания. Я говорю, что буду
выполнять ее указания. Она говорит: «Да, так и надо, будь хорошей
девочкой». Она гладит мои волосы. Все время. Мою косу. — Рука Сюзан
медленно, как у лунатика, поднялась (вместе с рукой Алена, который ее
не отпускал), коснулась белокурых волос. — А потом она говорит мне,
что я должна сделать после того, как потеряю девственность. «Подожди,
— говорит она, — пока он заснет рядом с тобой, а потом срежь волосы со
своей головы. Все до единого. До самой кожи».
Юноши в ужасе смотрели на Сюзан, потому что заговорила она
визгливым голосом ведьмы с Кооса. Даже лицом, за исключением широко
раскрытых, ничего не видящих глаз, она стала похожа на старую каргу.
— Срежь их все, девочка, каждый похотливый волосок, и вернись к
нему такой же лысой, как вышла из чрева матери! Посмотрим, понравишься
ли ты ему такая!
Сюзан замолчала. Ален повернулся к Роланду. Его лицо побледнело
как полотно. Губы дрожали, но он крепко держал Сюзан за руки.
— Почему луна розовая? — спросил Роланд. — Почему ты вспомнила
розовую луну?
— Это ее шар, — тут же ответила Сюзан. — Она держит его под
кроватью, держит именно там. Она не знает, что я его видела.
— Ты уверена?
— Да. Она бы убила меня, если б знала. — Сюзан засмеялась,
повергнув их в ужас. — У Риа под кроватью луна в ящике.
— Розовая луна.
— Да.
— Под ее кроватью.
— Да. — На этот раз Сюзан освободилась от рук Алена. Описала ими
круг, а затем на мгновение ее лицо исказила гримаса алчности. — Я бы
хотела иметь такую, Роланд. Очень хотела. Красивая луна! Я видела ее,
когда она послала меня за дровами.