.. особенно правой, без двух пальцев), потом
передал Эдди.
— Самая легкая загадка — твоя. — Роланд посмотрел на Сюзанну.
— Хорошо. — По ее губам промелькнула тень улыбки. — Надеюсь, ты
начал с меня не потому, что я — слабый пол.
Стрелок уже повернулся к Джейку:
— {Ты} будешь вторым, с чуть более сложной загадкой. Я — третьим.
А ты — последним, Эдди. Выбери из книги ту, что покажется тебе
трудной…
— Самые трудные — в конце, — вставил Джейк. — …но только давай
без твоих глупостей, хорошо? Вопрос жизни и смерти. Время для
глупостей осталось в прошлом.
Эдди смотрел на него, высокого, много пережившего, не
останавливающегося ни перед чем ради поставленной цели — добраться до
Башни. А знает ли Роланд, подумал он, как больно ранят его слова.
Небрежный совет перестать вести себя, как ребенок, улыбочки, шуточки в
тот самый момент, когда на карту поставлены их жизни.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать — Эдди Дин славился своими
репликами, забавными и жалящими одновременно, такие реплики всякий раз
выводили из себя его братца Генри, — и закрыл. Может, на этот раз
Роланд прав. Может, сейчас самое время отказаться от детских выходок.
Может, пора и повзрослеть.
3
Еще три минуты они перешептывались, а Сюзанна и Джейк листали
книгу «Загадки…» (Джейк сказал, что себе он уже выбрал). Потом
Роланд прошел к переднему торцу салона и приложил руку к яростно
горящему красному прямоугольнику. Тут же возникала карта-схема
маршрута. С непрозрачными стенами они по-прежнему не ощущали никакого
движения, но зеленая точка заметно приблизилась к Рилейе.
— ИТАК, РОЛАНД, СЫН СТИВЕНА! — возвестил Блейн. Эдди показалось,
что он уловил в голосе не просто веселые, а радостные нотки. — ТВОЙ
{КА-ТЕТ} ГОТОВ НАЧАТЬ?
— Да. Сюзанна из Нью-Йорка откроет первый раунд. — Роланд
повернулся к ней, чуть понизил голос (она, конечно, понимала, что
Блейн все услышит, если у него будет такое желание): — Тебе не надо
выходить на середину прохода, как нам, потому что у тебя нет ног, но
говорить ты должна громко и отчетливо, и всякий раз, обращаясь к нему,
называть по имени. Если… {когда} он правильно ответит на твою
загадку, скажешь: «Спасибо, Блейн, ты ответил правильно». Потом Джейк
выйдет в проход и загадает свою загадку. Все понятно?
— А если он ответит неправильно или не ответит вовсе?
Роланд мрачно улыбнулся.
— Думаю, что об этом мы пока можем не беспокоиться. — Он вновь
возвысил голос: — Блейн?
— СЛУШАЮ ТЕБЯ, СТРЕЛОК.
Роланд глубоко вдохнул.
— Начинаем.
— ЧУДЕСНО!
Роланд кивнул Сюзанне. Эдди сжал ее руку. Джейк похлопал по
другой. Ыш глянул на нее золотистыми глазами.
Сюзанна, нервно улыбнувшись, уставилась на карту-схему:
— Привет, Блейн.
— ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, СЮЗАННА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.
У нее гулко билось сердце, под мышками выступил пот, появилось то
самое чувство, с которым она впервые столкнулась в первом классе:
начинать трудно. Трудно встать перед классом и первой запеть песню,
пошутить, рассказать о том, как ты провела лето… или загадать
загадку, как сейчас. Она решила остановиться на сочинении, которое
Джейк Чеймберз прочитал им на память во время их долгого разговора.
Того, что они вели, распрощавшись со стариками из Речного Перекрестка.
В сочинении, озаглавленном «КАК Я ПОНИМАЮ ПРАВДУ», было две загадки,
одну из которых Эдди уже загадал Блейну.
— СЮЗАННА? ТЫ ЗДЕСЬ, МОЯ МАЛЕНЬКАЯ КРЕСТЬЯНОЧКА?
Он снова подтрунивал, но на этот раз весело, добродушно.
{Добродушно.} Блейн, если хотел, мог быть такой душкой. Как некоторые
знакомые ей избалованные дети.
— Да, Блейн, я здесь, и вот моя загадка. Что это такое — о
четырех колесах и воняет?
Что-то щелкнуло, особым образом, словно кто-то цокнул языком.
Затем последовала короткая пауза. Когда Блейн отвечал, шутливости в
голосе практически не осталось:
— ГОРОДСКАЯ МУСОРОВОЗКА, РАЗУМЕЕТСЯ. ДЕТСКАЯ ЗАГАДКА. ЕСЛИ И
ПРОЧИЕ БУДУТ НЕ ЛУЧШЕ, Я ПОЖАЛЕЮ О ТОМ, ЧТО СОХРАНИЛ ВАМ ЖИЗНЬ, ПУСТЬ
ДАЖЕ НА КОРОТКОЕ ВРЕМЯ.
Карта-схема полыхнула, на этот раз не красным, а светло-розовым.
— Не выводите его из себя, — взмолился Маленький Блейн. Всякий
раз, когда он подавал голос, Сюзанна представляла себе потного лысого
коротышку. Если голос Большого Блейна накатывал со всех сторон (как
голос Бога в каком-то фильме Сесиля де Милля, подумала Сюзанна), то
голос Маленького Блейна исходил лишь из одного динамика,
расположенного над их головами: — {Пожалуйста,} не злите его. Он уже
разогнался до предельной скорости, компенсаторы едва справляются с
нагрузкой. И состояние рельсового пути значительно ухудшилось с той
поры, как по нему ездили в последний раз.
Сюзанна, которая в свое время накаталась и на троллейбусах, и в
вагонах подземки, не чувствовала никакой тряски. Движение оставалось
таким же плавным, как и в тот момент, когда они выезжали из Колыбели
Лада, но она почему-то верила Маленькому Блейну. Она догадывалась, что
если их таки {тряхнет,} то после этого они уже ничего не смогут
почувствовать.
Роланд ткнул ее локтем в бок, возвращая к реальности.
— Спасибо, Блейн, ты ответил правильно.