Сюзан Дельгадо поставила свой стакан на стол, высвободила (не без
труда) вторую руку из цепких пальцев дядюшки и захлопала. К ней
присоединились остальные. Хлопали недолго, но очень тепло. Элдред
Джонас, заметил Роланд, не выпустил стакана из руки, чтобы последовать
общему примеру.
Торин, улыбаясь, повернулся к Роланду. Поднял стакан.
— Могу я начать с тебя, Уилл Дйаборн?
— Да, конечно, буду вам очень признателен.
Слово «да» он произнес с местным выговором, заслужив смех и новую
порцию аплодисментов [В Гилеаде слово это произносили как йез (yes), в
Хэмбри — эйе (aye).].
Торин еще выше поднял свой стакан. Все поступили точно так же.
Хрусталь засверкал в свете люстры.
— Дамы и господа, представляю вам Уилла Диаборнаиз Хемпхилла,
Ричарда Стокуорта из Пеннилтона и Артура Хита из Гилеада.
При последнем слове шепоток и ахи пробежали по залу, словно мэр
представил Артура Хита с Небес.
— Примите их хорошо, всячески помогайте им, пусть жизнь в Меджисе
покажется им медом, а воспоминания о проведенных здесь днях останутся
на всю жизнь. Содействуйте им во всем, ибо служат они тем идеям,
которые нам так дороги. И пусть долгими будут их дни на земле. Так
говорит ваш мэр.
— {ТАК ГОВОРИМ МЫ ВСЕ!} — хором откликнулись гости.
Торин выпил, остальные от него не отстали. Вновь загремели
аплодисменты. Роланд повернулся, не в силах сдержаться, и сразу же
поймал взгляд Сюзан. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, и
Роланд понял, что она потрясена не меньше, чем он. Потом женщина,
похожая на нее, но старше по возрасту, наклонилась к ней и что-то
прошептала на ухо. Сюзан отвернулась, ее лицо застыло, как маска… но
он увидел в глазах девушки ее отношение к нему. И вновь подумал, что
данное кому-то слово можно взять обратно, а любой договор — отменить.
Ибо ничего нет невозможного…
8
Когда гости потянулись в обеденный зал, где в этот вечер накрыли
четыре длинных стола и свободного места практически не осталось,
Корделия дернула племянницу за руку и оттащила от мэра и Джонаса,
которые о чем-то беседовали с Френом Ленджиллом.
— Почему ты так смотрела на него, мисс? — яростно прошептала
Корделия. Вертикальная морщина прорезала ее лоб. Глубокая, как окоп. —
Что взбрело в твою красивую, но бестолковую голову?
Сюзан уже по первому слову поняла, что тетя вся кипит.
— Смотрела на кого? И как? — Она надеялась, что голос у нее
звучит как должно, но что творилось у нее в сердце… Пальцы Корделии
впились в ее запястье.
— Не пытайся обмануть меня, мисс Красотка! Видела ты этого
молодца раньше? Говори правду!
— Нет, откуда? Тетя, мне больно.
.. Пальцы Корделии
впились в ее запястье.
— Не пытайся обмануть меня, мисс Красотка! Видела ты этого
молодца раньше? Говори правду!
— Нет, откуда? Тетя, мне больно.
Тетя Корд хищно улыбнулась и еще сильнее сдавила руку Сюзан.
— Маленькая боль сегодня лучше, чем большая завтра. Умерь свое
бесстыдство. И прекрати строить глазки.
— Тетя, я не понимаю, о чем ты…
— А я думаю, что понимаешь, — оборвала ее Корделия и придавила к
деревянной обшивке стены, чтобы не мешать проходящим в обеденный зал
гостям. Когда ранчер, эллинг которого находился по соседству от их,
поздоровался с ними, тетя Корделия тепло ему улыбнулась и пожелала
долгих дней на земле, прежде чем вновь вперить свой взор в Сюзан.
— Слушай меня, Сюзан, и слушай внимательно. Если я видела твои
коровьи глаза, считай, их видела половина компании. Ладно, что
сделано, то сделано, но на этом надо ставить точку. {Твое} время для
детских игр ушло. {Ты} понимаешь?
Сюзан молчала, лицо ее застыло маской упрямства, которую Корделия
ненавидела больше всего. В такие моменты ей всегда хотелось отвесить
твердолобой племяннице с дюжину оплеух, чтобы из носа у нее полилась
кровь, а из больших серых глаз — слезы.
— {Ты} дала слово и заключила контракт. Бумаги подписаны, ведьма
вынесла свой вердикт, деньги перешли из рук в руки. Ты {пообещала.}
Если для тебя это ничего не значит, девочка, помни, что значило данное
слово для твоего отца.
Слезы вновь сверкнули в глазах Сюзан, к вящей радости Корделии. В
жизни толку от ее братца не было никакого, разве что поучаствовал в
появлении на свет этой красотки… но хоть после смерти приносит
пользу.
— А теперь пообещай, что будешь смотреть только себе под ноги, а
если увидишь, что к тебе приближается этот мальчик, пойдешь другой
дорогой.
— Обещаю, тетя. — прошептала Сюзан. — Обещаю.
Корделия улыбнулась. Улыбка делала ее красивой.
— Вот и хорошо. Тогда пойдем. На нас уже смотрят. Возьми меня за
руку, дитя!
Сюзан схватилась за напудренную тетушкину руку. Бок о бок, шурша
платьями, они вошли в обеденный зал. На груди Сюзан поблескивало
сапфировое ожерелье. Многие отметили, как похожи тетя и племянница и
как гордился бы ими бедный Пат Дельгадо, если бы мог их сейчас
увидеть.
9
Роланд сидел за центральным столом, между Хэшем Ренфрю (ранчером,
еще более широкоплечим и высоким, чем Ленджилл) и худосочной сестрой
мэра Торина, Корал. Ренфрю уже крепко приложился к пуншу. А теперь,
когда на стол поставили суп, отдавал должное элю.
Говорил он о рыболовстве («не то что я этим занимаюсь, юноша, но
мутантов они вытаскивают все реже, а это благо»), фермерстве («растет
тут что угодно, но предпочтение отдается пшенице и фасоли») и,
наконец, о более близком и родном: лошадях.