этот звук… звук
и крики раненых людей и ржание лошадей… и единственный раз на его
памяти замолчал даже говорливый Катберт.
Но случилось все это очень давно, в другой реальности. Здесь же
вибрирующий звук или пропал, или временно ушел за порог
чувствительности человеческого уха. Они его еще услышат. Он знал это
точно. Знал и о том, что однажды уже прошел дорогой, ведущей в ад.
Роланд оглядел своих спутников, выдавил из себя улыбку. Они
заметили, что уголок рта уже не дрожит, — добрый знак.
— Со мной все в порядке. Но послушайте меня внимательно: мы очень
близко от того места, где заканчивается Срединный мир, очень близко от
того места, где начинается Крайний мир. Первый этап нашего великого
похода окончен. Мы прошли его с честью. Мы запомнили лица наших отцов.
Все — испытания мы встречали плечом к плечу и не подводили друг друга.
Но сейчас мы подошли к червоточине, а потому требуется предельная
осторожность.
— Червоточине? — Джейк нервно огляделся.
— Так называется место, где ткань реальности истончается до
предела. Их стало больше с тех пор, как Темная Башня начала терять
силу. Помнишь, что мы видели под нами, когда выезжали из Лада?
Они мрачно кивнули, вспомнив спекшуюся в черное стекло землю,
древние трубы, мерцающие сиреневым ведьминым огнем, бесформенных
птиц-мутантов с крыльями, напоминающими большие кожаные паруса.
Роланду внезапно стало невмоготу. Ну что они сгрудились вокруг него и
смотрят, как на забулдыгу, которого сшибли с ног в пьяной драке в
баре.
Он протянул руки своим друзьям, новым друзьям. Эдди взялся за них
и помог, ему подняться. Невероятным усилием воли стрелок заставил себя
не покачнуться, твердо встал на ноги.
— Кто такая Сюзан? — спросила Сюзанна. По наморщенному лбу
чувствовалось, что она взволнована, и скорее всего не только
совпадением имен.
Роланд посмотрел на нее, потом на Эдди, Джейка, присевшего, чтобы
почесать Ыша за ухом.
— Я вам расскажу, но сейчас не время, да и место неподходящее.
— Ты постоянно это повторяешь, — заметила Сюзанна. — Опять хочешь
отстраниться от нас, так?
Роланд покачал головой.
— Вы услышите мой рассказ… во всяком случае, эту часть… но не
на крыше этого металлического гроба.
— Да, — кивнул Джейк. — Мы словно сидим на спине мертвого
динозавра. Я все время боюсь, что Блейн оживет и… ну, не знаю,
открутит нам головы.
— Звук пропал, — вставил Эдди. — Словно дребезжала гитарная
струна.
— Мне это напомнило одного старика, которого я видел в
Центральном парке. — добавил Джейк.
— Мужчину с пилой? — спросила Сюзанна.
Джейк воззрился на нее,
его глаза округлились от изумления. Сюзанна кивнула. — Только он не
был стариком, когда я его видела. Здесь не только у географии съехала
крыша. Время тут тоже какое-то странное.
Эдди обнял ее за плечи, прижал к себе.
— И слава Богу.
Сюзанна повернулась к Роланду. В ее глазах читался явный вызов.
— Я напомню тебе о твоем обещании, Роланд. Я хочу знать о той
девушке, что носила мое имя.
— Ты узнаешь, — повторил Роланд. — А теперь давайте спускаться со
спины этого чудища.
3
Сказать оказалось легче, чем сделать. В отличие от Колыбели Лада
конечная станция, к которой подкатил Блейн, располагалась на
поверхности земли. Вдоль платформы тянулся искореженный розовый рельс.
Крышу от бетона отделяли добрых двадцать пять футов. Если и была
аварийная лестница вроде той, по которой они выбрались из салона, ее
заклинило при столкновении с упорами.
Роланд скинул заплечный мешок, порылся в нем, достал кожаную
упряжь, которой они пользовались, чтобы нести Сюзанну, если она не
могла проехать на инвалидном кресле. О кресле, однако, они больше
могли не беспокоиться, отметил стрелок. Оно осталось в Ладе, его
пришлось бросить во время их отчаянной попытки загрузиться в
монопоезд.
— Зачем это тебе? — подозрительно спросила Сюзанна. Так ее голос
звучал всегда, когда упряжь извлекалась на свет Божий. {Сильнее упряжи
я ненавижу только этих хонки на Миссисипи,} как-то сказала она Эдди
голосом Детты Уокер, ко {не так чтобы намного, сладенький.}
— Расслабься, Сюзанна Дин, расслабься. — Стрелок чуть улыбнулся и
начал разделять и отстегивать ремни, отложив в сторону сиденье, потом
связал ремни между собой и с последним куском веревки испытанным
шкотовым узлом. Работая, он прислушивался к дребезжанию червоточины…
точно так же, как они прислушивались к Божественным барабанам… точно
так же, как он и Эдди ждали, когда чудовища-лобстеры начнут задавать
свои умные вопросы (Дад-а-чок? Дуб-а-чум?), каждую ночь выползая из
волн на берег.
{Ка есть колесо,} думал он. Или, как говорил Эдди, приходит
вертясь и уходит вертясь.
Последней он соорудил петлю на ременной части. Джейк уверенно
сунул в нее ногу, одной рукой схватился за веревку, на сгиб второй
посадил Ыша. Зверек нервно оглядывался, скулил, вытягивал шею, лизал
Джейку лицо.
— Ты не боишься, не так ли? — спросил Джейк ушастика.
— Ишься, — согласился Ыш, но сидел спокойно, пока Роланд и Эдди
опускали Джейка вдоль стены поезда. Длины веревки не хватило, чтобы
доставить Джейка на землю, но он без труда высвободил ногу и, пролетев
последние четыре фута, благополучно приземлился.