Скажи еще хоть слово о том, что ты знаешь
или думаешь, что знаешь… кому угодно, не только Корделии Дельгадо
или Джонасу, или Раймеру, или Торину, — и ты умрешь. Живи с нами в
мире, и мы ответим тем же. Выступи против нас, и мы тебя уничтожим. Ты
поняла?
Молчание в ответ. Грязные окна пялились на него, как глаза. Порыв
ветра осыпал его листьями, заставил пугало жалобно скрипнуть на своем
столбе. Почему-то Роланду вспомнился повар Хакс, извивающийся на
веревке.
— Ты поняла?
Нет ответа. Пропало и мерцание, которое он видел за дверью.
— Очень хорошо. Молчание означает согласие. — Движение ноги,
Быстрый начал разворачиваться. При этом Роланд приподнял голову и
увидел меж желтых листьев зеленую ленту. Услышал тихое шипение.
— Роланд, берегись! Змея! — закричал Катберт, но прежде чем
второе слово слетело с его губ. Роланд уже выхватил револьвер.
Изогнулся вбок и трижды выстрелил, грохот выстрелов разорвал
тишину и покатился к соседним холмам. Каждой пулей змею подбрасывало
все выше, красные капли крови летели к синему небу, пятнали желтые
листья. Последняя пуля оторвала змее голову, так что на землю она
упала двумя частями. А из хижины донесся столь горестный вопль, что у
Роланда заледенело сердце.
— Мерзавец! — вопила женщина, прячущаяся в тенях. — Убийца! Мой
друг! Мой милый друг!
— Если он был твоим другом, не следовало выпускать его против
меня. Запомни это, Риа, ничья дочь.
Из хижины донесся еще один вопль, и все стихло.
Роланд подъехал к Катберту, убирая револьвер в кобуру. Глаза
Берта восторженно сверкали.
— Роланд, какие выстрелы! Боги, это потрясающе! — Поехали отсюда.
— Но мы так и не выяснили, как она узнала!
— Ты думаешь, она сказала бы? — Голос Роланда чуть дрогнул. Эта
змея, висевшая прямо над ним, он еще не мог поверить, что она мертва.
Спасибо богам за его руку, которая среагировала как должно.
— Мы могли бы заставить ее сказать. — Но по голосу Берта
чувствовалось, что он в это не верит. Может, позже, многое повидав,
набравшись стрелецкого опыта, он будет воспринимать пытку как
необходимость. Пока же от одной этой мысли к горлу подкатывала
тошнота.
— Даже если бы она и заговорила, мы не сумели бы добиться от нее
правды. Она лжет с такой же легкостью, с какой другие дышат. Если
сегодня мы убедили ее не высовываться, это уже много. Поехали. Я
ненавижу это место.
18
— Мы должны встретиться, — объявил Роланд по пути в город.
— Мы четверо.
— Мы четверо. Как я понимаю, ты об этом? — уточнил Катберт.
— Да. Я хочу рассказать обо всем, что знаю и о чем догадываюсь.
Хочу изложить вам свой план. Объяснить, почему мы выжидаем.
— Давно пора.
— Сюзан сможет нам помочь. — Роланд словно рассуждал сам с собой.
Катберт улыбнулся, заметив листик, желтеющий в его черных волосах. — И
помощь ее придется нам как нельзя кстати. Почему я этого не видел?
— Потому что любовь слепа, — хохотнул Катберт и хлопнул Роланда
по плечу. — Любовь слепа, старина.
19
Убедившись, что мальчишки уехали. Риа выползла из хижины в
ненавистный солнечный свет. Заковыляла к дереву, упала на колени у
останков змеи, рыдая в голос.
— Эрмот, Эрмот! Посмотри, что они с тобой сделали!
Голова лежала отдельно, с открытой пастью, ядовитыми зубами, на
которых застыли поблескивающие в солнечных лучах капельки яда.
Блестели и остекленевшие глаза. Она подняла голову Эрмота, поцеловала
в пасть, слизнула капельки яда, всхлипывая, с катящимися по щекам
слезами.
Другой рукой подобрала тело, застонав при виде кровавых ран,
оставленных пулями Роланда. Дважды прикладывала голову к телу,
произнося заклинания, но безо всякого результата. Конечно же Эрмот
умер, и ее чары не могли вернуть его к жизни. Бедный Эрмот.
Она прижала к груди руки, одну с головой, другую — с телом
Эрмота. Последние капли его крови упали ей на платье. Посмотрела вслед
этим отвратительным мальчишкам.
— Я вам отплачу, — прошептала она. — Клянусь всеми богами, я тебе
отплачу. В самый неожиданный для вас момент Риа доберется до вас, и
тогда ваши крики разорвут вам горло. Слышите меня? Ваши крики
разорвут, вам горло!
Она еще долго стояла на коленях, потом встала и поплелась к
хижине, прижимая Эрмота к груди.
Глава пятая
КОЛДОВСКАЯ РАДУГА
1
Через три дня после визита Роланда и Дипейпа на Коос, ближе к
вечеру. Рой Дипейп и Клей Рейнолдс на пару поднялись на второй этаж
«Приюта путников» и направились к двери просторной спальни, которую
занимала Корал Торин. Клей постучал. Джонас предложил им войти, дверь,
мол, не заперта.
Клей постучал. Джонас предложил им войти, дверь,
мол, не заперта.
Прежде всего в глаза Дипейпу бросилась сэй Торин, сидевшая в
кресле-качалке у окна. В ночной рубашке из белоснежного шелка, с
красным bufanda [шарф (исп.).] на голове. Сэй Торин вязала. Дипейп в
изумлении уставился на нее, она же, улыбнувшись, поздоровалась с ними:
«Привет, господа», — и продолжила свое увлекательное занятие. Снаружи
доносился треск шутих (молодым не терпелось, если шутихи попадали к
ним в руки, они тут же доставали спички), нервное ржание лошади,
громкий смех ребятни.
Дипейп повернулся к Рейнолдсу. Тот пожал плечами и сложил руки на
груди, подхватив полы плаща. Так он выражал сомнение или неодобрение,
а то и первое, и второе.
— Проблемы?
Джонас стоял на пороге ванной, уголком полотенца, что лежало у
него на плече, стирая с лица остатки мыльной пены. Голый по пояс.
Дипейп многократно видел его таким, но всякий раз ему становилось не
по себе от этих перекрестных шрамов.
— Ну… я понимаю, что мы в комнате дамы. Не знаю только, можем
ли мы говорить в ее присутствии.
— Можете. — Джонас швырнул полотенце в ванную, снял с крючка
рубашку. Корал подняла голову, бросила жадный взгляд на его спину,
вновь заработала спицами. Джонас надел рубашку. — Как дела в СИТГО,
Клей?
— Все тихо. Но станет шумно, если некие молодые vahabundos
[бездельники (исп.).] сунут туда свои длинные носы.
— Сколько там людей?
— Днем — десять, ночью — двенадцать. Рой и я заглядываем к ним
несколько раз на день, но, как я и говорил, пока все тихо.
Джонас кивнул, но сообщение Клея его не порадовало. Он-то
надеялся, что молокососы не замедлят объявиться в СИТГО. Он надеялся
на стычку с ними после того, как разгромил их жилище и убил голубей.
Однако они по-прежнему прятались за своим Укреплением. Он видел себя
тореро, вышедшим на бой с тремя молодыми бычками. У него красная
тряпка, он машет ею изо всех сил, однако молодые toros [быки (исп.).]
не желают атаковать его. Почему?
— Транспортировка? Как обстоят дела с ней?
— Строго по плану, — ответил Рейнолдс. — Четыре цистерны за ночь,
перевозим по две зараз. Шестнадцать уже на новом месте. Руководит
транспортировкой Ренфрю с «Ленивой Сюзан». Ты все равно хочешь
оставить полдюжины для приманки?
— Да, — кивнул Джонас. В дверь постучали.
Дипейп подпрыгнул:
— Это не…
— Нет, — ответил Джонас на невысказанный вопрос. — Наш приятель в
черной сутане отбыл. Может, сейчас он благословляет войска Благодетеля
перед битвой.
Дипейп заржал. Женщина, сидевшая у окна, наклонила голову, но
ничего не сказала, продолжая вязать.
— Открыто! — крикнул Джонас.