И все остальные части Колдовской радуги — порождения зла. Чужое
горе напитывает их энергией. Вот и этот магический кристалл выждал,
пока мой разум достаточно окрепнет, чтобы воспринимать и реагировать
на увиденное… а потом показал мне все то, что я упустил из-за
собственных глупости и юношеской самоуверенности. Мое ослепление
любовью. Мою гордость, высокоме…
— Не надо, Роланд, — прервала его Сюзанна. — Не позволяй ему и
дальше мучить тебя.
— Но он мучает. И всегда будет мучить. Не важно. Как бы то ни
было, все сказано.
Второй раз я заглянул в кристалл… ушел в кристалл… через три
дня после возвращения домой. Моя мать еще не приехала, но ее ждали в
тот вечер. Она находилась в Дебарии, в некоем подобии женского
монастыря, молилась за мое благополучное возвращение. Не было и
Мартена. Он перебрался в Крессию, к Фарсону.
— А шар ты уже отдал отцу? — полюбопытствовал Эдди.
— Н-нет — Роланд внимательно разглядывал свои руки, и Эдди
заметил затеплившийся на щеках стрелка румянец. — Поначалу я его не
отдал. Мне не хотелось… расставаться с ним.
— Еще бы, — хмыкнула Сюзанна. — Ты повел себя точно так же, как и
все остальные, кто хоть раз заглянул в эту чертову штуковину.
— На третий день, перед тем как отправиться на банкет, который
давали в честь нашего благополучного возвращения…
— Готов спорить, участвовать в этой пьянке ты не рвался, —
ввернул Эдди.
Роланд невесело улыбнулся, по-прежнему не отрывая взгляда от рук.
— Около четырех часов пополудни Катберт и Ален пришли в мои
апартаменты попозировать художнику, которому поручили запечатлеть нас
на полотне. Видок у нас был еще тот: кожа да кости, худые обветренные
лица, исцарапанные руки. Даже склонный к полноте Ален превратился в
спичку. Они поставили меня перед выбором. До того они никому не
рассказывали о магическом кристалле, из уважения ко мне и понесенной
мною утрате, сказали они, и я им верил, но дольше хранить эту тайну
они не могли. Или я отдаю хрустальный шар добровольно, или решение,
где ему быть, будут принимать наши отцы. Разговор этот дался им
нелегко, особенно Катберту, но отступать от своего они не собирались.
Я пообещал им, что отдам его моему отцу до банкета… до того,
как моя мать прибудет из Дебарии. Они же могли прийти пораньше и
убедиться, что я выполнил обещание. Катберт смутился, заговорил о том,
что это вроде бы и не обязательно, но, разумеется, по-другому не
выходило…
— Да, — кивнул Эдди. Он, похоже, прекрасно понимал ситуацию, в
которой оказался Роланд. — В дерьмо ты залезаешь сам, но вылезать из
него куда легче, когда с тобой кто-то есть.
— Ален, во всяком случае, знал, что так мне будет легче.
Он
одернул Катберта и сказал, что они придут. И они пришли. А я отдал
магический кристалл, хотя мне и не хотелось с ним расставаться. Мой
отец побледнел как мел, когда заглянул в мешок и увидел, что в нем
находится. Потом извинился перед нами и ушел, захватив мешок с собой.
Когда же вернулся, поднял бокал вина и продолжил разговор о наших
приключениях в Меджисе, словно ничего и не произошло.
— Но после того как ты переговорил с друзьями и перед тем как
отдал хрустальный шар, ты заглянул в него. — В голосе Джейка не
слышалось вопросительных интонаций. — Вошел в него. Путешествовал в
нем. Что он показал тебе в тот раз?
— Прежде всего я опять увидел Башню и начало пути к ней, —
ответил Роланд. — Потом мне открылось падение Гилеада и триумф
Благодетеля. Уничтожив цистерны и нефтяное поле, мы потянули
неизбежное на двадцать месяцев. Тут я ничего изменить не мог, зато шар
показал мне кое-что еще, где я мог что-то сделать. Некий нож, лезвие
которого обработали очень сильным ядом в Горлане, далеком от Гилеада
феоде Срединного мира. Ядом такой силы, что малейшая царапина вызывала
мгновенную смерть. Странствующий певец, а на самом деле старший
племянник Фарсона, доставил нож в Гилеад. Человек, которому он отдал
нож, занимал при дворе немалую должность: руководил всеми слугами.
Перед ним стояла задача передать нож убийце. Если бы план удался, мой
отец не пережил бы ночи после банкета. — Роланд мрачно усмехнулся. —
Поскольку я увидел все это в колдовском кристалле, нож так и не попал
в руку, для которой предназначался, а у дворцовых слуг на следующий
день появился новый начальник. Любопытные я вам рассказываю истории,
не так ли? Да, очень любопытные.
— Ты видел человека, которому предназначался нож? — спросила
Сюзанна. — Настоящего убийцу?
— Да.
— Что еще? Ты увидел что-нибудь еще? — спросил Джейк. План
убийства отца Роланда, похоже, не слишком заинтересовал его.
— Да. — На лице Роланда отразилось недоумение. — Обувку. Всего на
мгновение. Башмаки летели по воздуху. Поначалу я подумал, что это
осенние листья. А когда понял, что это, они пропали, и я лежал на
кровати, зажав в руках шар… примерно так же, как вез его из Меджиса.
Мой отец… как я и сказал, он изумился, заглянув в мешок и увидев,
что в нем.
Ты сказал ему, у кого находится нож с отравленным лезвием,
подумала Сюзанна, сказал про Дживса — дворецкого или как его там, но
не упомянул про человека, которому предстояло использовать этот нож по
назначению, не так ли, сладенький? Почему? Потому что хотел
разобраться с ним сам?
Но прежде чем она озвучила свои вопросы, заговорил Эдди:
— Башмаки? Летающие башмаки? Как по-твоему, что это может
означать?
Роланд покачал головой.