Кто же еще? Пошли, чего тратить время попусту.
5
Они сбились в кучку на лесной опушке, пятеро странников в
пустынной земле. Перед ними по траве тянулась линия, в точности
повторяющая линию бегущих по небу облаков. Линия эта вроде бы не
напоминала тропу… но для опытного глаза она выделялась так же ясно,
как если бы ее выкрасили краской другого цвета.
Тропа Луча. Где-то впереди, там, где этот Луч пересекался с
другими, стояла Темная Башня. Если ветер подует в правильной
направлении, подумал Эдди, то можно уловить запах ее древних камней. И
роз… сладковатый запах роз. Он взял за руку Сюзанну, сидевшую в
кресле, Сюзанна взялась за руку Роланда, Роланд — Джейка. Ыш стоял в
двух шагах перед ними, подняв голову, внюхиваясь в осенний воздух,
широко раскрыв черные, с золотистыми ободками глаза.
— Мы — %ка-тет,^ — молвил Эдди, подумав при этом, как же он
изменился, стал незнакомцем для самого себя. — Мы — единство из
множества.
— %Ка-тет,^ — повторила Сюзанна. — Мы — единство из множества.
— Единство из множества, — кивнул Джейк. — Пошли, чего тратить
время попусту.
%Птички и рыбки, медведи и зайки,^ подумал Эдди.
С Ышем во главе они вновь двинулись к Темной Башне, шагая по
Тропе Луча.
%Послесловие^
Эпизод, в котором Роланд побеждает своего старого учителя и
уходит праздновать победу в Нижний город, я написал весной 1970 года.
Другой, в котором отец Роланда появляется следующим утром в комнате
проститутки, — летом 1996-го. В истории два эти события отстоят друг
от друга на шестнадцать часов, в жизни писателя — на двадцать шесть
лет. Однако момент этот наступил, и я увидел себя столкнувшимся с
собой же, лежащим на кровати шлюхи… безработный студент с длинными
черными волосами и бородой и одновременно удачливый популярный
литератор («король ужасов Америки», как с любовью называет меня легион
восторженных критиков). Я упомянул об этом лишь для того, чтобы
подчеркнуть, какое влияние оказывает на меня эта история Темной Башни.
Я написал достаточно романов и рассказов, чтобы заполнить ими
солнечную систему воображения, но история Роланда — мой Юпитер —
планета, доминирующая над всеми другими (по крайней мере в моем
понимании), с необычной атмосферой, безумными ландшафтами, жутким
притяжением. Я сказал, доминирует над остальными? Пожалуй, это
определение недостаточно точно.
Я сказал, доминирует над остальными? Пожалуй, это
определение недостаточно точно. Я прихожу к осознанию того, что мир
Роланда (или миры), по существу, вбирает в себя все прочие, созданные
мною: в Срединном мире есть место для Рэндалла Флегга, Ралфа Робертса,
странствующих парней из «Глаз дракона», даже для отца Каллахэна,
проклятого священника из «Салемс-Лот», который уехал из Новой Англии
на автобусе, а в итоге поселился на границе ужасной страны Срединного
мира, которая зовется Тандерклеп. Мне кажется, что все они заканчивают
там свой путь, но почему нет? Срединный мир появился первым, задолго
до них, увиденный суровым взглядом синих глаз Роланда.
Эта книга не появлялась слишком долго… многие читатели, которым
понравились приключения Роланда, не раз и не два выражали свое
неудовольствие моей медлительностью. За это я извиняюсь перед ними.
Причина проста и максимально точно выражена мыслью Сюзанны, когда та
готовится задать Блейну первую загадку: %Труднее всего начать.^ С этим
я абсолютно согласен.
Я знал, что в «Колдуне и кристалле» должен вернуться к юности
Роланда, к его первой любви, и до смерти боялся этой истории. Создать
на странице книги атмосферу страха, тревоги относительно легко, во
всяком случае, для меня, с любовью дело обстоит куда сложнее. Вот я и
откладывал эту работу, тянул время, отвлекался на все, что только
возможно, и книга оставалась ненаписанной.
Наконец приступил к ней, набирая текст в номерах отелей на моем
«макинтош пауэрбук», когда ехал через всю страну из Колорадо в Мэн,
закончив работу над сценарием для телесериала по роману «Сияние». И
когда я мчался на север через пустынную западную Небраску (именно
здесь, я тоже ехал из Колорадо, мне пришла идея, которая легла в
основу рассказа «Дети кукурузы»), мне стало окончательно ясно: если я
не начну писать сейчас, то не начну никогда.
%Но я уже не помню, что есть романтическая любовь,^ сказал я
себе. %Семейная жизнь, зрелая любовь — это понятно, но в сорок восемь
лет можно и забыть о жаре и страсти семнадцатилетних.^
%Я тебе помогу,^ пришел ответ. В тот день, на выезде из Тетфорда,
штат Небраска, я не знал, кому принадлежал этот голос, но теперь знаю,
потому что заглянул в глаза юноши, лежащего на шлюхиной постели в
стране, очень даже ясно существующей в моем воображении. О любви
Роланда к Сюзан Дельгадо (и о ее — к нему) мне рассказано юношей, с
которого и началась вся эта история. Если получилось хорошо,
благодарите его. Если плохо — вините того, кто перекладывал его слова
на бумагу.
Также я благодарен моему другу Чаку Верриллу, который
редактировал книгу и постоянно подбадривал меня. Его помощь бесценна,
точно так же как и содействие Элейн Костер, которая опубликовала
первые части этой истории в карманном формате.