В Радуге Мейрлина он и увидел Сюзан, дочь Патрика, очаровательную
девушку в окошке. Увидел ее стоящей на черном, расписанном золотом
возке, возке старой ведьмы. Рейнолдс ехал позади, держа в руке конец
веревки, петлей наброшенной на шею Сюзан. Возок катился к «Зеленому
сердцу», катился с ритуальной неспешностью. Вдоль Холмовой улицы
рядком стояли люди, первым из которых был фермер на темной дороге…
жители Хэмбри и Меджиса, в которых взыграли темные инстинкты былых
времен. Они вспомнили, казалось бы, давно забытое: гори огнем, приходи
Жатва, смерть тебе, жизнь — нашему урожаю.
Словно беззвучная команда прошла по их рядам, и они начали
забрасывать Сюзан сначала вылущенными кукурузными початками, потом
гнилыми помидорами, потом картофелинами и яблоками. Одно из яблок
угодило ей в щеку. Сюзан покачнулась, едва не упала, выпрямилась,
вскинула к луне избитое, но по-прежнему прекрасное лицо. Так и
застыла, с гордо поднятой головой. Смотрела она прямо перед собой.
— Гори огнем, — шептали люди. Роланд их не слышал, но мог
прочитать слова по движениям губ. Стенли Руис стоял там, и Красотуля,
и Г»рт Моггинс, и Френк Клейпул, помощник шерифа со сломанной ногой, и
Джейми Макканн, которому так и не удалось сыграть роль Юноши Жатвы.
Роланд увидел сотню человек, с которыми он познакомился (и многих
полюбил) за время пребывания в Меджисе. А теперь эти люди забрасывали
его любимую вылущенными кукурузными початками и овощами, а она стояла
перед ними на возке со связанными впереди руками.
Медленно катящийся возок добрался до «Зеленого сердца», где в
этом году не горели бумажные фонарики, не кружилась карусель, не
смеялись дети. Толпа, теперь скандирующая: Гори огнем, — раздалась, и
Роланд увидел деревянную пирамиду — незажженный праздничный костер.
Вкруг ее, прислоненные к ней спинами, плотным кольцом сидели
соломенные пугала с красными руками. Но в кольце этом недоставало
одного сегмента.
Роланд начал кричать. С губ его раз за разом слетало единственное
слово: нет, нет, нет, нет, нет! И с каждым вскриком шар вспыхивал все
ярче, словно ужас Роланда подливал в него энергию. Теперь при этих
пульсациях Катберт и Ален видели череп стрелка под его кожей и
волосами.
— Мы должны забрать у него кристалл, — прошептал Ален. — Должны,
он высасывает его досуха. Убивает его!
Катберт кивнул и шагнул вперед. Схватился за шар, но не смог
вырвать из рук Роланда. Пальцы стрелка, казалось, сплавились с ним.
— Ударь его! — Катберт повернулся к Алену. — Ударь его снова, ты
должен!
С тем же успехом Ален мог ударить и валун. Роланд даже не
покачнулся. И продолжал кричать: Нет! Нет! Нет! Нет!
Шар мерцал все чаще и чаще, проникая все глубже в открытую им
рану, напитываясь горем Роланда, как кровью.
25
— Гори огнем! — выкрикнула Корделия Дельгадо, рванувшись к возку
с того места, где она стояла. Толпа приветствовала ее, ей даже
подмигнула зависшая над ее левым плечом Демоническая Луна. — Гори
огнем, неверная сука! Гори огнем!
Она метнула ведро с краской в племянницу, перепачкав ее штаны и
одев связанные руки в алые перчатки. Она широко улыбалась, когда возок
с Сюзан проезжал мимо. На щеке ее чернела отметина: пепел, оставленный
рукой Сюзан. Посередине бледного лба пульсировала толстая, как
дождевой червь, вена.
— Сука! — кричала Корделия. Пальцы ее сжались в кулаки, она
отплясывала джигу, колени так и ходили под юбкой. — Жизнь — урожаю!
Смерть этой суке! Гори огнем! Приходи, Жатва!
Возок миновал ее. Корделия выпала из поля зрения Сюзан, еще один
жестокий фантом в страшном сне, которому вскорости суждено оборваться.
Птички и рыбки, медведи и зайки, думала она. Чтоб у тебя все было
хорошо, Роланд, любовь моя. Это мое заветное желание.
— Возьмите ее! — вскричала Риа. — Возьмите эту убийцу и зажарьте
ее с красными руками! Гори огнем!
— Гори огнем! — с готовностью отозвалась толпа. Лес рук вырос в
пронизанном лунным светом воздухе. Послышались взрывы петард, детский
смех, предвкушающий невиданное зрелище.
Сюзан сняли с возка, подняли в воздух, и она поплыла над головами
к деревянной пирамиде, передаваемая с рук на руки, словно героиня,
вернувшаяся домой с победоносной войны. А луна смотрела на все это с
недосягаемых высот.
— Птички и рыбки, медведи и зайки, — шептала Сюзан, когда ее
сначала опустили, а потом бросили спиной на деревянную пирамиду,
заполнив ее телом недостающий сегмент в кольце пугал.
— Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! — в унисон скандировала
толпа.
— Птички и рыбки, медведи и зайки.
Стараясь вспомнить, как он танцевал с ней в ту ночь. Стараясь
вспомнить, как они любили друг друга в ивовой роще. Стараясь вспомнить
их первую встречу на ночной дороге: «Спасибо, сэй, хорошо, что мы
встретились». Его слова. И да, несмотря ни на что, несмотря на то, что
ее соседи внезапно превратились в страшных гоблинов, пляшущих под
луной, несмотря на боль и предательство, несмотря на грозящую ей
страшную смерть, он сказал правду: хорошо, что они встретились, очень
хорошо.
— Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ! Гори ОГНЕМ!
Подходили женщины и складывали у ее ног сухие вылущенные
кукурузные початки. Некоторые из них угощали ее оплеухами (она не
обращала внимания: избитое лицо давно онемело). Одна, Мига Альварес,
чью дочь Сюзан учила верховой езде, плюнула ей в глаза, вскинула руки
к небу и расхохоталась.