Вызванной ею вибрации вполне хватило, чтобы обрушить
универсальный магазин, расположенный за фонтаном. Робот-охранник
попытался в последний раз предупредить:
— В южном и вос… — и замолчал навсегда, уткнувшись в стену, как
наказанный ребенок.
В двух или трех сотнях колес от Кандлтона, если продвигаться
вдоль Тропы Луча, уровень радиации и концентрация DEP3 в почве
уменьшились практически до нуля. Здесь монорельс проходил буквально в
десяти футах над землей, и здесь же олениха, выглядевшая почти что
нормально, грациозно вышла из соснового леса, чтобы напиться из ручья,
вода в котором на три четверти самоочистилась от всякой дряни.
Конечно, олениха отличалась от обычных особей: короткая пятая
нога болталась под брюхом, как сосиска, а слепой третий глаз белел на
левой стороне морды. Однако у нее сохранилась способность к
воспроизводству потомства, а ДНК не очень-то изменилась, во всяком
случае, для мутанта в двенадцатом поколении. За шесть лет жизни она
родила трех детенышей. Двух — нормальных, «добрая скотина», говорила
про таких тетушка Талита из Речного Перекрестка. Третий родился без
кожи, кошмарный уродец, мать его тут же и затоптала.
Мир, во всяком случае эта часть мира, постепенно излечивался,
зализывая раны.
Олениха начала пить, потом посмотрела вверх, глаза у нее
округлились, с морды капала вода. Издалека до нее донесся низкий
гудящий звук. Мгновением позже к нему присоединилась искорка. Мозг
подал команду тревоги. Мышцы отреагировали быстро, но, хотя от искорки
ее отделяли многие колеса, шансов на спасение у нее не было. Она еще
не начала сгибать задние ноги, когда искорка увеличилась до размеров
прожектора и залила ярким светом ручей и опушку. Со светом пришел
сводящий с ума рев моторов монопоезда, мчащегося на полной скорости.
Что-то розовое пролетело поверх бетонных столбов, на которых покоился
рельс, оставляя за собой вихри пыли, летящие камни, разорванных
зверушек, взметнувшуюся в воздух прошлогоднюю листву. Олениха погибла
мгновенно. Воздушный водоворот, вызванный Блейном, не засосал ее,
слишком большая, но проволок ярдов семьдесят. Вода капала с морды и
копыт. Клок шкуры и пятую ногу оторвало и унесло вслед за Блейном, как
подхваченную ветром шляпу.
Наступила тишина, хрупкая, как первый лед на пруду, а потом
ударная волна разорвала ее в клочья, сшибив с высот на землю
птицу-мутанта, возможно, ворона. Птица камнем упала в ручей, подняв
фонтан брызг. А красный глаз, задние огни Блейна, с каждым мгновением
уменьшался, удаляясь и удаляясь.
Из-за облаков выглянула полная луна, посеребрив опушку и ручей.
На диске луны проглядывалось лицо, но не то, которое хотели бы видеть
влюбленные. С луны на землю взирал оскал черепа, такого же, что
оставались в баре отеля «Кандлтонские путешественники».
И череп этот с
улыбкой лунатика поглядывал на немногих существ, которые еще жили и
трепыхались внизу. В Гилеаде до того, как мир «сдвинулся с места»,
полную луну на Новый год называли Демонической и старались на нее не
смотреть, полагая сие дурной приметой.
Нынче, однако, это не имело значения. Нынче демонов хватало
повсюду.
2
Сюзанна взглянула на карту-схему маршрута и увидела, что зеленая
точка, отмечающая их местоположение, находится на полпути между
Кандлтоном и Рилейей, следующей остановкой Блейна. {Да только кто
собирается останавливаться?} — подумала она.
Оторвав взгляд от карты-схемы, она повернулась к Эдди. Тот все
еще изучал потолок салона для баронов. Она подняла голову и увидела
квадрат, не иначе как люк (но в таком чуде техники, как говорящий
поезд, решила Сюзанна, он должен называться покруче, какой-нибудь
«аварийный выход»). На люке краснела, простенькая пиктограмма,
изображающая человека, вылезающего из поезда. Сюзанна попыталась
представить себе, что будет, если она, следуя нарисованной инструкции,
вылезет через люк на скорости восемьсот миль в час. Перед ее мысленным
взором предстала женская голова, сорванная с шеи, как цветок со
стебля. Она увидела, как голова проносится вдоль крыши салона для
баронов, стукнувшись о нее разок, и исчезает в темноте с вытаращенными
глазами и растрепанными волосами.
Сюзанна постаралась побыстрее отогнать от себя эту жуткую
картину. Все равно лючок на крыше наверняка заблокирован, заперт
намертво. Блейн Моно не собирался выпускать их. Им, возможно, удастся
выбраться из салона, но полной уверенности в этом у Сюзанны не было,
даже если бы им и удалось загадать Блейну загадку, на которую у того
не найдется ответа.
{Мне не хочется этого говорить, но ты разговариваешь, как
гребаный хонки [пренебрежительное прозвище белых. — {Здесь и далее
примеч. пер.}], дорогой,} зазвучал в ее голове голос Детты Уолкер. {Не
доверяю я твоему механическому мозгу. Тебя надо вдарить покрепче, а не
повязывать синей ленточкой твои банки памяти.}
Джейк протянул стрелку потрепанную книгу загадок, словно больше
не хотел брать на себя ответственность за ее хранение. Сюзанна
понимала чувства ребенка: возможно, их жизни зависели от того, что
написано на много раз читанных, замусоленных страницах. Пожалуй, ей
тоже не хотелось держать при себе эту книгу.
— Роланд, — прошептал Джейк. — Она тебе нужна?
— {Жна!} — Ыш глянул на стрелка. — Олан-на-жна! — зубы
ушастика-путаника сомкнулись на книге, он вытащил ее из руки Джейка, и
его непропорционально длинная шея потянулась к Роланду, предлагая ему
«Загадки, шарады и головоломки для всех и каждого».