13
Когда впереди первый раз полыхнул выброс попутного газа, Уилл
едва слышно выругался (так эмоционально на памяти Сюзан ругался только
ее отец), а его свободная рука цапанула бедро.
— Успокойся! Это всего лишь свечка! Газовая труба!
Он заметно расслабился.
— Его они и используют, так?
— Да. На газе работает несколько машин… все равно что игрушки.
Одна делает лед.
— При встрече шериф угостил нас чаем со льдом.
На второй выброс, ярко-желтый, с синим отливом. Роланд никак не
отреагировал. Разве что без особого интереса взглянул на три газовые
емкости позади устройства, которое жители Хэмбри называли «свечкой».
Рядом лежала груда ржавых баллонов, в которые, должно быть, закачивали
газ перед отправкой заказчику.
— Ты видел это раньше? — спросила Сюзан. Он кивнул.
— Наверное, Внутренние феоды странные и удивительные. — Голос ее
звучал застенчиво.
— Я начинаю думать, что на Внешней Дуге странностей ничуть не
меньше. — Он повернулся, вытянул руку. — Что это за сооружение?
Осталось от Древних?
— Да.
В восточной части СИТГО земля резко уходила вниз. Склон зарос
лесом, но его прорезала широкая просека. Внизу Роланд увидел
полуразрушенное здание, окруженное грудами битого кирпича и
обвалившимися дымовыми трубами, которые связывала сложная система
трубопроводов. Роланд догадался об этом по одной устоявшей дымовой
трубе. Что бы ни делали там Древние, при этом вырабатывалось много
дыма.
— Там находили немало полезного, когда мой отец был еще ребенком,
— пояснила Сюзан. — Бумагу и даже самопишущие ручки. Они еще писали…
немного, если их хорошенько трясти. — Она указала на участок слева от
здания, квадратную площадку, на которой ржавели несколько остовов
необычных, безлошадных фургонов Древних. — Когда-то там стояли и
другие, похожие на баллоны для газа, только гораздо, гораздо больше.
Огромные серебристые сосиски. И они не ржавели, как те, что мы сейчас
видим. Не знаю, что с ними стало, может, кто-то приспособил их для
хранения воды. Я бы этого делать не стала. Они принесут беду, даже
если и не отравлены.
Сюзан повернулась к нему, и Роланд поцеловал ее в губы.
— Уилл, как это ужасно для тебя.
— Как это ужасно для нас обоих. — И тут их соединил долгий,
полный душевной муки взгляд, на который способны только юные.
Наконец
они разорвали его и двинулись дальше, залитые лунным светом.
Она не могла сказать, что пугает ее больше — несколько вышек, что
еще качали нефть, или те, что стояли застывшими памятниками. Одно она
знала наверняка: никакая сила на свете не могла заставить ее забраться
на нефтяное поле в одиночку, не ощущая рядом плеча близкого друга.
Насосы визжали, то и дело надсадно скрипели цилиндры, через
определенные интервалы «свечка» выстреливала языком пламени, и их
фигуры отбрасывали на землю длинные тени. Сюзан жадно ловила крик
ночного ястреба, но слышала лишь механический грохот.
Они вышли к широкой полосе, на которой не росло ни травинки
(когда-то это была дорога для технического обслуживания нефтепровода),
разделявшей нефтяное поле пополам. Посередине тянулась металлическая
труба с заржавевшими швами. Она лежала в бетонной канаве, и над
уровнем земли возвышалась только малая ее часть.
— Что это? — спросил он.
— Труба, по которой нефть поступала в здание внизу. Когда-то. Она
давно уже стоит сухая.
Роланд присел, осторожно просунул руку между ржавой поверхностью
трубы и бетоном. Сюзан нервно наблюдала за ним, кусая губу, чтобы не
сказать что-нибудь очень женское, выдать охвативший ее страх. Вдруг
его укусит паук? А если рука застрянет? Что им тогда делать?
О последнем она волновалась напрасно, потому что руку он вытащил.
Черную, блестящую от нефти.
— Сухая, говоришь? — Он улыбался. Она лишь могла покачать
головой, не веря своим глазам.
14
Вдоль трубы они дошли до свалившихся на дорогу ворот. Труба
(теперь, даже в слабом свете луны. Сюзан видела нефть, сочившуюся из
швов) выныривала по другую сторону ворот. Они же прошли по ним. Всякий
раз, когда Роланд брал ее за руку, чтобы помочь, у нее замирало
сердце. {Если он это не прекратит, я взорвусь как свечка,} подумала
Сюзан и рассмеялась.
— Сюзан.
— Не обращай внимания, Уилл, это нервы.
И, миновав ворота, они вновь обменялись долгими взглядами, а
потом двинулись вниз по склону. Она обратила внимание на обрубленные
нижние ветви сосен. Наплывы смолы на обрубках белели в лунном свете. И
рубили ветви не так уж давно. Она указала на это Уиллу, который
кивнул, но ничего не сказал.
У подножия холма труба отрывалась от земли и вползала на ряд
металлических колонн. Длина эстакады составляла примерно семьдесят
ярдов. Далее труба загибалась вниз и резко, как отрезанная,
обрывалась. Под открытым торцом трубы чернело озерцо засыхающей нефти.
Сюзан поняла, что засыхает нефть довольно-таки давно: об этом говорили
трупы птиц, которые садились на нефть, чтобы посмотреть, а что это
такое, залипали и умирали медленной, мучительной смертью.
Сюзан поняла, что засыхает нефть довольно-таки давно: об этом говорили
трупы птиц, которые садились на нефть, чтобы посмотреть, а что это
такое, залипали и умирали медленной, мучительной смертью.
Она смотрела на озерцо и погибших птиц широко раскрытыми, ничего
не понимающими глазами, пока Уилл не похлопал ее по ноге. Он-то уже
сидел на корточках. Присела и она, проследив за движением его пальца.
И придя в полное замешательство. Уилл показывал ей на следы.
Очень большие следы. Они могли принадлежать только…
— Волы, — выдохнула Сюзан. — Да. И шли они оттуда. — он указал на
срез трубы, — …и туда, — он развернулся на корточках и ткнул пальцем
в сторону заросшего лесом склона. Теперь она видела то, что ей, дочери
лошадника, следовало разглядеть с самого начала. Кто-то предпринял
неуклюжую попытку замаскировать следы. Их где разровняли, где
присыпали землей, но они, конечно же, остались. Она даже подумала, что
знает, какую ношу тянули волы, и по лицу Уилла поняла, что для него
это тоже не тайна.
Следы уходили от трубы двумя широкими дугами. Сюзан и Уилл
Диаборн пошли вдоль правой. Она не удивилась, увидев, что кое-где на
следы волов накладываются колеи. Неглубокие — лето выдалось сухим, и
земля превратилась в камень, но все-таки заметные. То есть груз
перевозили тяжелый. Естественно, иначе зачем связываться с волами?
— Смотри. — Они подошли к опушке, и Уилл указал на землю. В конце
концов она увидела то, что привлекло его внимание, но для этого ей
пришлось присесть на корточки. До чего же острые у него глаза,
подумала Сюзан. Прямо-таки нечеловеческие. Следы от сапог. Не свежие,
но не отпечаткам копыт волов и колеям.
— Вот эти оставил тот, что ходит в плаще, — добавил Уилл, указав
на два особенно четких следа. — Рейнолдс.
— Уилл! Ты не можешь этого знать!
Он в изумлении уставился на нее, потом рассмеялся.
— Конечно, могу. Он ходит, чуть подворачивая ногу… левую. Это
же видно. — Он провел пальцем над следом, вновь рассмеялся, увидев,
как она смотрит на него. — Это не волшебство, Сюзан, дочь Патрика,
только умение читать следы.
— Откуда ты так много знаешь? Такой молодой? — спросила она. —
Кто ты, Уилл?
Он поднялся и заглянул ей в глаза. Девушка была высокая, так что
ему не пришлось сильно наклонять голову.
— Меня зовут не Уилл, а Роланд. И теперь я вверил свою жизнь тебе
в руки. Тут у меня возражений нет, но, возможно, теперь я рискую и
твоей жизнью. Ты должна хранить этот секрет. Он смертельно опасен.
— Роланд, — она словно пробовала имя на язык.
— Да. Какое имя тебе нравится больше?
— Настоящее. — без запинки ответила она. — Это благородное имя,
сомнений тут быть не может.
Он с облегчением улыбнулся и с этой улыбкой стал совсем юным.
Сюзан поднялась на цыпочки, притронулась губами к его губам.