Однако так могут
рассуждать только слабаки.
Сюзан словно ослепла, как в тот самый момент, когда вышла из
сарая Хуки на яркий солнечный свет. В какой-то момент она даже
заплакала от бессилия, потому что любые ее попытки трезво взвесить все
«за» и «против» расшибались о желание поцеловать Уилла вновь и ощутить
на своей груди его нежную руку.
Ее не отличала религиозность, она не верила в непонятных богов
Срединного мира, поэтому, когда солнце зашло и небо из багряного стало
лиловым, Сюзан попыталась помолиться отцу. И ответ пришел, хотя
откуда, от него или из ее сердца, он не знала.
{Нечего потакать} ка, прозвучал голос в ее мозгу. Ка {свое
возьмет, по-другому не бывает. Если тебе на роду написано лишиться
чести, значит, быть тому. А пока, Сюзан, думай только о себе и ни о
ком больше. Пусть} ка {пытается вынудить тебя отказаться от твоего
обещания. Посмотрим, удастся ли.}
— Хорошо, — вырвалось у Сюзан. В положении, в котором она
оказалась, любое решение, даже если цена его — отказ от еще одной
встречи с Уиллом, приносила облегчение. — Я буду держать слово. А до
{ка} мне никакого дела нет.
В сгущающихся сумерках она повернула Фелицию к дому.
4
На следующий день выпало воскресенье, традиционный день отдыха у
ковбоев. Команда Роланда тоже решила отдохнуть. «Разумеется, мы должны
отдохнуть, — обосновывал принятое решение Катберт, — все равно ведь
понятия не имеем, чем занимаемся».
В это воскресенье, шестое после их прибытия в Хэмбри, Катберт
отправился на верхний рынок (нижний был дешевле, но его мутило от
запаха рыбы), искал пончо яркой раскраски и старался не заплакать. Ибо
его мать обожала пончо и иногда, когда она скакала на лошади, пончо
развевалось на ветру. У него защемило сердце — так захотелось домой.
«Артур Хит», Роландов {ка-мей,} до такой степени затосковал по маме,
что у него влагой заблестели глаза. Да, шутка, достойная Катберта
Оллгуда.
Он стоял, рассматривая длинный ряд пончо и пледов, заложив руки
за спину, как зритель в картинной галерее (при этом глотая слезы),
когда его легонько похлопали по плечу. Обернувшись, Катберт оказался
лицом к лицу со светловолосой девушкой.
Катберта не удивляло, что Роланд по уши влюбился в нее. От одного
взгляда на нее, даже одетую в джинсы и мужскую рубашку, захватывало
дух. Волосы она забрала несколькими кожаными заколками, а таких
ярко-серых глаз Катберту видеть еще не доводилось. Катберт подумал,
что остается только гадать, как это Роланд умудряется вообще что-то
делать, к примеру, чистить зубы. И уж конечно, девушка эта просто
спасла Катберта: сентиментальные мысли о матери как ветром сдуло.
— Сэй. — Большего ему вымолвить не удалось. Она кивнула и
протянула ему некий предмет, который жители Меджиса называли
«маленький карман», точнее — кошелек. Шили их из кожи, места в них
хватало лишь на несколько монет, и пользовались ими по большей части
женщины, но не возбранялось носить в карманах и мужчинам.
— Вы это уронили.
— Нет, благодарю вас, сэй. — Кошелек, несомненно, мужской,
черный, без вышивки, но он никогда раньше его не видел. И вообще не
пользовался кошельками.
— Он ваш. — Она так пристально посмотрела на него, что Катберт
испугался, а не прожжет ли ее взгляд кожу. Ему следовало все понять
сразу, но его ослепило ее внезапное появление. А также, приходилось
признавать, ее ум. Почему-то от красавиц ничего умного не ждешь. Как
правило, красавицы далеко не умны. Большего, чем проснуться утром, по
разумению Берта, от них и не требовалось. — Ваш.
— Да, конечно. — Он буквально выхватил у нее кошелек.
Почувствовал глупую улыбку, расползшуюся по лицу. — Теперь, когда вы
сказали об этом, сэй…
— Сюзан. — Губы ее улыбались, но глаза оставались серьезными. —
Прошу вас, зовите меня Сюзан.
— С удовольствием, примите мои извинения, Сюзан, дело в том, что
мои мозги и память, осознав, что сегодня воскресенье, взялись за руки
и отправились отдохнуть, убежали, можно сказать, временно оставив меня
без царя в голове.
Так он мог бы тараторить еще целый час (раньше тараторил, Роланд
и Ален могли подтвердить), но Сюзан строго, как старшая сестра,
осадила его:
— Мне нетрудно поверить, что вы лишились контроля над вашими
мозгами, мистер Хит, или языком, что болтается под ними… но надеюсь,
в будущем вы будете более внимательно приглядывать за вашим кошельком.
Доброго вам дня. — И она ушла, прежде чем Катберт успел произнести
хоть слово.
5
Берт нашел Роланда там, где тот часто бывал в последнее время: на
участке Спуска, который местные называли Смотровой Площадкой,
поскольку с нее открывался прекрасный вид на Хэмбри, дремлющий в
синеватом мареве теплого воскресного дня. Впрочем, Катберт сомневался,
что на Смотровую Площадку его закадычного друга влекли красоты Хэмбри.
Ларчик открывался проще: Роланда интересовал только один дом, в
котором проживала сэй Дельгадо.
В тот день Роланда сопровождал Ален. Оба молчали. Катберт,
конечно, знал, что некоторые люди могут достаточно длительные периоды
обходиться без слов, но {понять} этого никак не мог.
Он подскакал к ним, сунул руку за пазуху, достал кошелек.