Как такое могло случиться, в изумлении думал Джонас. Нас слишком
много.
Но случилось. Мальчишки из Привходящего мира с блеском
использовали эффект внезапности, провели классический маневр,
описанный во всех учебниках: именно так рекомендовалось действовать
стрелкам в том случае, когда противник значительно превосходил их в
численности. И джонасовская коалиция ранчеров, ковбоев и крепких
парней рассыпалась как карточный домик.
Те, кто не умер, улепетывали во всех направлениях, словно за ними
гналась сотня дьяволов, вырвавшихся из ада. Гналась не сотня, и не
дьяволов, но нападавшие сражались, как добрая сотня этих исчадий ада.
Везде в пыли валялись трупы, и Джонас увидел, как один из мальчишек,
прикрывающий остальных с тыла, Стокуорт, налетел на ковбоя, ударом
кулака выбил из седла и прострелил ему голову, пока тот падал. О боги,
подумал Джонас. Да ведь это же Кройдон, владелец ранчо «Пиано»!
Да только теперь он уже ничем не владел. А Диаборн уже летел на
Джонаса, потрясая револьверами.
Джонас схватился за веревку мешка, завязанную на роге передней
луки, в мгновение ока развязал ее, поднял мешок, оскалив зубы, его
седые волосы развевались на ветру.
— Подойди ближе, и я разобью его! Я серьезно, паршивый щенок! Не
смей приближаться!
Роланд не придержал лошадь, даже не задумался над словами
Джонаса. Вспоминая потом случившееся, он пришел к выводу, что в тот
момент думали за него руки. Вообще воспоминания были какие-то смутные,
словно видения в потускневшем зеркале или в колдовском магическом
кристалле.
Боги, это он, подумал Джонас. Сам Артур Эльдский пришел, чтобы
лишить меня жизни!
И когда дуло револьвера Роланда глянуло на него, огромное, как
шахтный тоннель, Джонасу вспомнились слова, которые этот молокосос
бросил ему во дворе сгоревшего ранчо: Душа такого человека, как ты, не
может покинуть запад.
Я знал, думал Джонас. Даже тогда я знал, что дело идет к этому.
Но, конечно, он не рискнет шаром. В этом ка-тете он главный, и он не
рискнет…
Ко мне! — закричал Джонас. — Их только трое. Ко мне, трусы!
Но он остался один. Ленджилл лежал на боку, рядом со своим
идиотским пулеметом, невидящие глаза Роя смотрели в синее небо, Куинт
ускакал, Хуки погиб, ранчеры и ковбои, что были с ним, полегли, как
скошенная трава. Только на Клея он мог бы рассчитывать, да только в
этот критический момент тот находился совсем в другом месте.
— Я его разобью! — прокричал он неотвратимо надвигающемуся на
него мальчишке с холодными, как смерть, глазами. — Клянусь всеми
богами, я его…
Роланд взвел курок револьвера и выстрелил. Пуля пробила центр
татуированной руки, что держала веревку, и ладонь исчезла, оставив
только пальцы, торчащие в разные стороны из кровавого месива.
Пуля пробила центр
татуированной руки, что держала веревку, и ладонь исчезла, оставив
только пальцы, торчащие в разные стороны из кровавого месива. На
мгновение Роланд увидел вытатуированный гроб, потом его залила
хлынувшая кровь.
Мешок полетел вниз. Но в тот момент, когда Быстрый врезался в
коня Джонаса и отбросил его в сторону, Роланд мягко подхватил мешок на
согнутую руку. Джонас, видя, что лишился бесценного магического
кристалла, издал яростный крик, схватил Роланда за плечо и едва не
вытащил из седла. Кровь Джонаса горячим дождем окропила лицо стрелка.
— Отдай его, негодяй! — вторая, здоровая рука Джонаса нырнула под
пончо, выхватила револьвер. — Отдай, он мой!
— Уже нет, — ответил Роланд. Быстрый развернулся, удивительно
быстро и грациозно для такого крупного животного, и Роланд дважды
выстрелил Джонасу в лицо. Лошадь Джонаса встала на дыбы и сбросила
седоволосого на землю. Он упал на спину, его руки и ноги дернулись и
застыли.
Роланд перекинул мешок через плечо и поскакал к Катберту и Алену,
готовый прийти на помощь… которая, однако, не потребовалась. Бок о
бок они сидели на лошадях, широко раскрытыми глазами оглядывая
усеянную трупами землю, глазами юношей, впервые прошедшими огонь и еще
не верящими, что обошлись без ожогов. Ранило только Алена: пуля
вспорола ему левую щеку. Рана зажила быстро, но шрам остался до самой
смерти. Ален так и не смог вспомнить, кто подстрелил его и когда. Он
вообще мало что помнил с того момента, как началась стрельба. То же
самое произошло и с Катбертом.
— Роланд. — Катберт дрожащей рукой смахнул пот с лица. — Хайл,
стрелок.
— Хайл.
Катберт забрал у Роланда неиспользованные стальные шарики.
— Роланд, мы живы.
— Да.
Ален оглядывался, медленно приходя в себя:
— А куда подевались остальные?
— Мне представляется, не меньше двадцати пяти остались здесь
навсегда. — Роланд указал на трупы. — Остальные… — Он махнул рукой,
которая все еще сжимала револьвер. — Удрали. Думаю, теперь их на войну
и на аркане не затянешь.
Роланд сунул револьвер в кобуру, снял мешок с плеча, поставил на
переднюю луку седла, раскрыл. И мгновение спустя в черном зеве мешка
вспыхнуло розовое сияние.
Оно поползло по гладким, не знающим бритвы щекам стрелка,
заполнило глаза.
— Роланд. — Катберт внезапно занервничал. — Не думаю, что тебе
стоит играть с этой штуковиной. Особенно сейчас. Стрельбу наверняка
слышали у Скалы Висельников. Если мы хотим закончить то, что начали, у
нас нет времени на…
Роланд пропустил его слова мимо ушей. Сунул обе руки в мешок,
вытащил из него магический кристалл. Поднес к глазам, не замечая, что
пачкает его кровью Джонаса.