— Мы не собирались никого убивать. — Сюзан, во всяком случае
мысленно, разделила убийства в Доме-на-Набережной и ловушку, которую
они готовили для солдат Фарсона. — И он никого не убивал. Нет, все это
дело рук твоего дружка, Джонаса. Я готова в этом поклясться. Его план,
его грязная работа.
Корделия сунула руку в ящик, который прижимала к груди, и Сюзан
сразу поняла, почему перчатки грязные: тетка чистила печь.
— Я проклинаю тебя этим пеплом! — выкрикнула Корделия, осыпав
черным облаком ногу и руку Сюзан. — Я проклинаю вас обоих!
Отправляйтесь во тьму! И будьте там счастливы, неверные! Убийцы!
Лжецы! Прелюбодеи! Чтоб вам провалиться сквозь землю и остаться там!
С каждым криком Корделия Дельгадо осыпала племянницу очередной
пригоршней пепла. С каждым криком прояснялась голова Сюзан. И когда
Пилон, которому пришелся не по нутру этот черный сухой дождь,
попытался податься в сторону, Сюзан удержала его на месте. Вокруг уже
собрались зеваки, с интересом наблюдая за древним обрядом отречения от
родства (среди них оказался и Шими, с широко раскрытыми глазами,
дрожащим ртом), но Сюзан их не видела. К ней вернулась способность
соображать, она уже поняла, что надо делать, и только за это могла
хоть как-то отблагодарить тетку.
— Я прощаю тебя, тетя Корд, — молвила она. Ящик с пеплом, уже
почти пустой, вывалился из рук Корделии, словно Сюзан отвесила ей
увесистую затрещину.
— Что? — прошептала Корделия. — Что ты сказала?
— Прощаю за то, что ты сделала своему брату и моему отцу. В чем
принимала участие. — Сюзан провела ладонью по ноге, наклонилась,
вытянув руку. И, прежде чем тетка успела отпрянуть, вымазала пеплом ее
щеку. Пепел остался на коже, как широкий темный шрам. — А эта отметина
тебе на память. Смой ее, если хочешь, но я думаю, что ты будешь носить
ее на сердце. — Она помолчала. — Думаю, уже носишь. Прощай.
— И куда это ты направляешься? — Одной рукой тетя Корд
прикоснулась к пепельной полосе на щеке, второй попыталась схватиться
за поводья Пилона. Споткнулась о ящик и едва не упала. Но Сюзан,
наклонившись еще ниже, успела удержать ее за плечо. Корделия
выпрямилась, повернулась к племяннице. — Только не к нему! Не смей
идти к нему, глупая гусыня!
Сюзан двинула Пилона с места.
— Не твое дело, тетя. Между нами все кончено. Но запомни то, что
я тебе сказала: мы поженимся до Нового года. И наш первенец уже зачат.
— Вас поженят следующей ночью! Соединят дымом, обручат огнем,
уложат в пепел! Уложат в пепел, ты меня слышишь?
Обезумевшая женщина двинулась к ней, но Сюзан больше не могла ее
слушать. День катился к вечеру, так что времени оставалось в обрез.
Если она хотела успеть сделать то, что задумала.
День катился к вечеру, так что времени оставалось в обрез.
Если она хотела успеть сделать то, что задумала.
— Прощай, — повторила она и бросила Пилона в галоп. Но последние
слова тетки продолжали звучать в ушах: Уложат в пепел, ты меня
слышишь?
3
Выехав из города по Великому тракту, Сюзан увидела приближающихся
к ней всадников и свернула с дороги, решив, что сейчас не время
попадаться кому-либо на глаза. Она завела Пилона за старый амбар,
погладила по шее, успокоила ласковым словом.
Чтобы поравняться с ней, всадникам понадобилось значительно
больше времени, чем предполагала Сюзан. Причину она поняла, лишь когда
они проехали мимо амбара, высунуться из-за которого девушка не
решалась. С ними была Риа, восседавшая на черном возке, расписанном
магическими символами. Ведьма стала еще более страшной в сравнении с
той ночью, когда Сюзан побывала у нее. Тогда, в свете Целующейся Луны,
она еще походила на женщину. Теперь же в возке качалось из стороны в
сторону не человеческое существо, а покрытый язвами тролль.
Сопровождали Риа Большие охотники за гробами.
— В Дом-на-Набережной! — прокаркало нечто, сидящее в возке. —
Скорее, на полной скорости! Эту ночь я проведу в постели Торина, имею
право! Буду спать в ней и справлять в нее нужду, если пожелаю!
Быстрее, говорю я вам!
Дипейп — в возок впрягли именно его лошадь — обернулся и с
отвращением и страхом посмотрел на ведьму:
— Закрой рот.
Ее ответом стал взрыв дикого хохота. Риа качалась из стороны в
сторону, одной рукой держа на коленях мешок, вторую вытянув к Дипейпу,
нацелив на него длинный указательный палец. От одного ее вида у Сюзан
подогнулись колени, паника черной волной вновь начала заливать разум.
Но она отчаянно сопротивлялась, не желая вновь превратиться в
безмозглую птицу, мечущуюся по сараю, бьющуюся о стену и не замечающую
открытого окна, через которое залетела внутрь.
Даже когда возок скрылся за ближайшим холмом и о нем напоминала
лишь повисшая в воздухе пыль, Сюзан могла слышать безумный смех Риа.
4
До лачуги в Плохой Траве Сюзан добралась в час дня. Какое-то
время оставалась в седле, глядя на лачугу. Неужели она и Роланд были
здесь каких-то двадцать четыре часа назад? Любили друг друга и строили
планы на будущее? Верилось в это с трудом, но, спешившись и войдя в
лачугу, она увидела корзинку, в которой вчера принесла еду. Корзинка
стояла на колченогом столике, где они ее и оставили.